Дмитрий Сидоров, "Профиль", 6 сентября

Режим Ислама Каримова не допускал наличия какой-либо политической альтернативы себе, как и любых способов гражданского самовыражения. При этом первый президент независимого Узбекистана всегда выступал как принципиальный противник исламистов. И в искоренении политического ислама, легко переходящего в экстремизм и терроризм, он весьма преуспел.
Режим Ислама Каримова не допускал наличия какой-либо политической альтернативы себе, как и любых способов гражданского самовыражения. При этом первый президент независимого Узбекистана всегда выступал как принципиальный противник исламистов. И в искоренении политического ислама, иногда переходящего в экстремизм и терроризм, он весьма преуспел.
Образ "террористической угрозы" и "неправильного" ислама Ислам Каримов часто поминал в своих официальных выступлениях. И делал акцент на том, что защитить народ от этой угрозы способен только "юртбаши", отец нации. При этом надо учесть, что в 1990‑е годы исламисты резко усилились и попытались взять власть в свои руки. Кроме того, граничащая с Афганистаном страна и правда вынуждена постоянно жить с этой угрозой – достаточно вспомнить теракты в Ташкенте в 1999 году, в Ташкенте и Бухаре в 2004 году.
Власти Узбекистана противопоставляют "хороший" и "традиционный" ислам "политическому", "экстремистскому" исламу, "салафизму", "ваххабизму" и "джихадизму". Все эти термины взаимозаменяемы и вполне могут быть использованы применительно к какому-то одному человеку, несмотря на несколько разные словарные значения.
Но подозрение падает на всех мусульман, которые внешне демонстрируют свои религиозные убеждения, носят бороды, например, и ведут активную религиозную жизнь, особенно когда они начинают собираться в группы. Многие из них подвергаются гонениям и получают тюремные сроки, так как власти исходят из той логики, что набожные и благочестивые мусульмане более склонны к экстремизму. Впрочем, этот тезис неоднократно оспаривали социологи.
Широкую известность получила история шести салафитов‑беженцев, депортированных в конце 2015 года из Норвегии. Слушания в суде по их делу сопровождались демонстрацией по центральному телевидению документального фильма с обвинительным уклоном. Подсудимые, которых в течение шести дней избивали дубинками, истязали электрошоком и морили голодом, были приговорены к 12–13‑летним срокам. Обвинение строилось на показаниях свидетелей, которые не могли отличить одного подсудимого от другого, но при этом утверждавших, что "они смотрели исламистские видео на YouTube".
В 2015 году, по данным Инициативной группы независимых правозащитников Узбекистана, к лишению свободы были приговорены 150 активных мусульман, включая 14 женщин. Аресты при этом идут веерно – вслед за предполагаемым "салафитом" в тюрьму могут отправиться его сородичи, соседи, друзья или партнеры по бизнесу.
"Служба национальной безопасности, возможно, имеет неофициальные планы по посадке людей, подозреваемых в религиозном экстремизме. Представьте какой-нибудь район, где местный опер получает следующий план: разоблачить и выявить 20 экстремистов. А у него нет ни одного… Естественно, уголовные дела фабрикуются, невиновных сажают на большие сроки. Бороды и подвороты после этого быстро вышли из моды", – рассказал "Профилю" узбекский журналист, редактор сайта Asiaterra.info Алексей Волосевич. Салафитов, по его словам, в городах остались единицы. Своих мечетей или каких-то центров, как, например, в российской Махачкале, у них нет.
"Традиционный" ислам находится под тотальным контролем властей. Все пятничные проповеди записываются на видео, и все они тщательно просматриваются, говорит Волосевич. По всем мечетям при этом действует разветвленная сеть агентов госбезопасности.
Важнейшим представителем "традиционного" ислама был бывший муфтий Мухаммад Садык Мухаммад Юсуф – бывший, потому что был муфтием лишь в начале 1990‑х годов. Однако даже после утраты этого статуса он оставался крупнейшим религиозным авторитетом в стране и в частных разговорах не скрывал президентских амбиций.
Лишился муфтий своего статуса, как предполагает Волосевич, из-за каких-то трений с Каримовым и был вынужден бежать за границу. Назад его пригласили в 1999 году, когда прогремели кровавые теракты в Ташкенте и Каримов произнес знаменитое: "Если для спасения мира и спокойствия в республике надо пожертвовать 200 жизнями, я готов лично оторвать им головы".
Каримов дал Садыку гарантию неприкосновенности. Муфтий начал активно агитировать молодежь против "экстремизма", "салафизма" и "ваххабизма". Волосевич считает, что муфтий занимался "агитационно-просветительской" работой, не давал молодым людям скатиться в радикализм.
Когда он умер в 2015 году, на улицы Ташкента, в Старом городе, где он жил, вышли десятки тысяч людей. "Власти не ожидали такого. Тут если 20 человек соберутся, сразу 10 милиционеров появляются… Конечно, это вызвало огромный переполох", – вспоминает журналист. Кончина бывшего муфтия продемонстрировала, что узбекские города отличаются массовой религиозностью.
При этом в Узбекистане нет ни одного независимого легального исламского движения. Большинство группировок, действующих в этом регионе, трансграничны, они могут оперировать одновременно в Афганистане, Казахстане и Узбекистане. Самую большую опасность некогда представляло запрещенное в России Исламское движение Узбекистана (ИДУ). Сформировалось оно в середине 90‑х, принимало активное участие в гражданской войне в Таджикистане на стороне исламской оппозиции, но в начале 2000‑х было вытеснено в Афганистан. После того как США в 2001 году начали операцию в Афганистане по искоренению режима талибов, ИДУ передислоцировалось в северные провинции Пакистана. Там остатки этого движения и находятся по сей день, точная его численность неизвестна. На рубеже 90‑х и 2000‑х эта группировка дважды пыталась прорваться в Узбекистан через территорию Киргизии и Таджикистана, но была отброшена.
В 2014 году ИДУ, как и многие джихадистские группировки на Ближнем Востоке и в Африке, заявило о своем переходе под знамена запрещенного в России "Исламского государства". Некоторые узбекские джихадисты воюют в Ираке и Сирии, но большая их часть осталась в Пакистане, где они живут со своими семьями.
"Сейчас ИДУ для нашей страны, по всей видимости, угрозы не представляет. Это некогда грозное "пугало" сильно сдулось, но оно до сих пор пользуется широкой известностью", – считает Алексей Волосевич. Опасность, по его мнению, представляют не какие-то конкретные экстремистские движения, а концентрация власти в руках одного человека. Ведь в случае, если новый правитель решит заигрывать с "исламским проектом", стремительного усиления влияния радикалов в стране не избежать, для этого есть вся необходимая почва, заключает журналист.