Петр Ильинский, www.globalrus.ru, 28 марта

Давно известно: у наших – разведчики, а у врага – шпионы. Коннотация эта существует повсюду, оттого мировая пресса называет нынешнего российского президента "шпионом-кагэбешником" (KGB spy), и никогда – "офицером разведслужб" (intelligence service officer). Желание унизить оппонента – стремление понятное, хотя все-таки граница между терминами "разведчик" и "шпион" проходит не в соответствии с границами государственными.

На такую мысль навели два сообщения, пришедшие из США. Первое из них доставило кому-то в Москве повод для злорадства. Верховный Суд в Вашингтоне постановил, что ЦРУ не должно выплачивать содержание семье перебежчиков, много лет назад удравших в Америку с секретами ныне уже несуществующего военного блока.

История такова. Герои стали работать на свободный мир где-то к концу Холодной войны и оказались в США в середине 80-х. ЦРУ якобы обещало заботиться о них всю жизнь и сначала от своего слова не отступало. В 1987 г. муж с помощью инстанций нашел работу в банке, а в дополнение получал от американского государства до 27 тыс. долл. в год – каковая сумма неплоха, но разжиреть не позволяет. Когда зарплата мужа пошла вверх, надбавки исчезли. Все бы хорошо, да в 1997 г. он попал под сокращение. Бывший агент попытался опять запросить матпомощь из Лэнгли, но оттуда отказали, сообщив, что выплаченные ему ранее средства более чем покрывают принесенную им государственную пользу. Бывшему рыцарю плаща и кинжала оставалось только подать в суд.

Низшие инстанции отнеслись к его иску снисходительно, однако Верховный Суд отказал – и единогласно. Более того, даже отказался рассматривать дело по существу, сославшись на решение 1875 г., согласно которому наследникам железнодорожника, в течение Гражданской войны передававшего информацию об армии южан лично Линкольну (стоила эта деятельность 200 долл. в месяц – по тем временам, серьезные деньги), было отказано в каких-либо выплатах. Тогда суд решил, что, с одной стороны, президент, а также другие государственные органы имеют право нанимать секретных агентов, но с другой стороны, любые заключенные между ними контракты не могут быть оспорены в суде, ибо это нанесет ущерб секретности разведопераций.

Кажется впрочем, что сегодняшними судьями руководила не только юридическая мудрость, но и присущая американцам (как и остальным нациям) нелюбовь к двойным агентам – тем, которые сначала работают на наших и ваших, а потом выбирают, какая сторона заплатит побольше. Многие из этих людей ныне пытаются представить себя борцами за идею, за свободу и демократию во всем мире. Странно, впрочем, что в целях этой борьбы они не ушли с приносившей хороший навар службы в дипломатическо-разведывательном корпусе страны победившего социализма, а предпочли торговлю ее секретами. Также любопытно, что обращение их на стезю свободы часто совпадало с возникновением проблем денежных, семейных или карьерных – а иногда и всех вместе.

Государственные организации с такими людьми якшаются – им положено, а вот общество не хочет. Как-то довелось посмотреть небольшой фрагмент американского телеинтервью с загримированным российским перебежчиком – он тоже рассказывал, как спасал свободный мир. Вдруг в студии раздался звонок взволнованной зрительницы. "Да как вас могли пустить в нашу страну! – неожиданно для всех участников передачи закричала она. – Вы же паскудный шпион!" Журналист и его собеседник были неприятно удивлены. Ведущий попытался объяснить, что, дескать, Григорий перешел "на нашу сторону", поэтому он, значит, и сидит теперь у нас в студии. Но осадок, как говорится, остался – и с гостем программы очень быстро попрощались.

Возможно, что звонившая действительно не поняла, что тот шпион работал на "наших", но в любом случае она вряд ли бы назвала его разведчиком. Ибо американцы, опять же, считают разведчиками тех, кто свою страну защищает, а шпионами – тех, кто ее предает. Людей, предавших свою страну ради интересов США, некоторое время терпят, но рано или поздно снимают с платежного баланса. Предавших же саму Америку наказывают жестоко. Осужденный за передачу информации о сирийской армии Израилю Д. Поллард получил пожизненное, отсидел уже 20 лет и вряд ли будет помилован в ближайшее время. Особую пикантность этой истории придает то, что шпионил Поллард против одной из наиболее недружественных США стран в пользу почти что самой дружественной. И еще то, что израильтяне поступили с Поллардом по парадигме "чужого шпиона" – отказав ему в какой бы то ни было помощи. Это израильтяне – которые всегда стоят за своих до последнего! А в том и дело, что Поллард – не свой, не разведчик, а предатель, пусть даже предатель, как он утверждает, идейный.

Сходная история произошла в 60-х, когда некто Фрауенкнехт украл чертежи франко-швейцарского истребителя "Мираж" и передал их Израилю, который благодаря этому смог построить собственный боевой самолет "Кфир". Швейцарского гражданина Израиль тоже признать своим отказался, а когда тот после отсидки пробрался в Святую Землю на торжественную демонстрацию первого "Кфира", то его опознали и быстренько попросили покинуть помещение. Остается добавить, что собственных предателей Израиль преследует не менее жестоко, чем США – история с ядерщиком М. Вануну является тому иллюстрацией. Но есть и более показательный пример отношения к шпионам.

Полковник Куклинский, служивший в польском генштабе, 10 лет передавал американцам информацию о Советской армии и силах Варшавского договора. В конце 1981 г. он ушел на Запад и позже говорил, что сделал все это ради освобождения Польши. Как отплатила ему родина, которую в любви к российскому (и тем более советскому) государству обвинить нельзя? Сначала, разумеется, осудила его на смертную казнь. Но потом, уже после падения коммунизма, отнюдь не помиловала сразу – а долго продолжала считать предателем. Валенса, на словах поддерживавший Куклинского, его делу хода не дал, а помиловал полковника лишь в 1997 г. нынешний президент Квасьневский, дабы еще раз доказать свой разрыв с коммунистическим прошлым. В Польшу Куклинский не вернулся (хотя и съездил туда ненадолго) и недавно умер во Флориде.

Некоторые польские СМИ сравнивали Куклинского с Костюшко и Пилсудским, утверждая, что он не то выиграл Холодную войну, не то предотвратил Третью Мировую – но такие мнения в первую очередь свидетельствуют об интеллектуальном уровне высказывающих их граждан. Не исключено, что Куклинскому дали уйти специально – ибо из добытых им документов было ясно, что грядущее военное положение будет введено силами одного Войска Польского и что вторжения по образцу Чехословакии-68 не будет. А именно эту информацию Москва тогда больше всего хотела донести до Вашингтона.

Похоже, что мы имеем дело с некоторой закономерностью. Поэтому кажется, что все истории о завербованных кем бы то ни было двойных агентах, провозглашающих их если и не спасителями мира, то, по крайней мере, величайшими разведчиками в истории человечества, не имеют отношения к реальности. Как говорилось не раз, Ким Филби не был великим разведчиком – великими разведчиками были те, кто его завербовал и вел. Не стоит иронизировать над усилиями государства над вызволением работников спецслужб из зарубежных тюрем – во-первых, это является их обязанностью, а во-вторых, не сделай они этого, вряд ли к ним на работу еще кто-нибудь пойдет. А что до двойных агентов – то их выручают, когда смогут, и даже иногда длительное время содержат, ну а если не получается – не плачут. Тем более что рано или поздно на смену им придут другие – с теми же денежными или карьерными проблемами.

Это рассуждение может навести на мысль о полной отвратительности секретной работы и всего с нею связанного. Но как напоминание о том, что в этой профессии бывает и другое, из Нью-Йорка сообщили о смерти Питера Малкина. Возможно, широкой публике это имя ничего не скажет, но израильтяне урожденного Цви Милхмана знают хорошо. Прошедший огонь и воду моссадовец, ставший начальником оперотдела, может быть, самой эффективной разведслужбы мира, являлся руководителем плана поимки Адольфа Эйхмана и лично запихнул его в машину на улице Буэнос-Айреса, а потом доставил в самолет, на котором после официального визита возвращался домой ничего не подозревавший будущий министр иностранных дел Абба Эбан. Эйхмана, руководившего "окончательным решением еврейской проблемы", потом судили и повесили. Для Израиля это стало исключительно важным актом государственности и самоидентификации.

Более того, можно говорить о всемирном значении суда над Эйхманом. Дело здесь не только в том, что остававшиеся в живых нацисты стали теперь уже до конца жизни гораздо хуже спать. Своими решительными действиями Израиль пристыдил остальные демократические государства – стало ясно, что существующие юридические механизмы недостаточны для преследования самых страшных преступников. Кажется, именно с этого момента (а не с Нюрнбергского процесса) должно отсчитываться новое отношение человечества к массовым убийцам на государственной службе.

Поэтому Малкин был разведчиком, а Поллард – шпионом. Можно придумать еще один тест для определения того, кто есть кто. Ушедший в отставку Малкин жил полной жизнью – писал книги, занимался живописью. Не раз его приглашали для обмена опытом в другие страны. В Москву, скорее всего, не звали, но уж что его мемуары некоторые российские офицеры читали с интересом и уважением – сомневаться не приходится. Мемуары предателей иногда тоже расходятся неплохо – людям нравится читать про чужие мерзости. Только вряд ли кто-то из читателей захочет в течение долгого времени находиться с авторами этих книг в одном помещении и вести светские разговоры. Есть в них, как ни верти, что-то отвратительное. Единожды солгавший – кто тебе поверит? И на встречу ветеранов борьбы за правое дело их тоже не позовут, и опытом с ними обмениваться никто не будет. Тяжела жизнь предателя на пенсии.

Бороться и двурушничать – немного разные вещи. Ходить далеко не надо – перед глазами пример А.Д. Сахарова, который воевал с советской властью вовсе не путем продажи ее ядерных секретов. Вообще, среди диссидентов были разные люди, но в чем их нельзя обвинить – так это в предательстве. Может, не случайно, что они как раз сыграли немалую роль в разрушении коммунизма. Чего не скажешь о двойных агентах, роли никакой в истории не приобретших, но потерявших совесть, родину, часто – семью и, как с годами выясняется, даже не очень пополнивших свою чековую книжку. Хотя последнее, если честно, нас не заботит. Шпионы они – и судьбы у них, как положено, шпионские. Торгуются они, значит, до самого последнего. Думают, что можно договориться. Ан нет – нельзя. Вон против них какая традиция – с 1875 года идущая и стоящая крепко.