Марк Терци, "Еженедельный журнал", 20 января

Смена поколений в китайской элите произошла без видимых сбоев. Новым генеральным секретарем КПК в ноябре прошлого года стал 60-летний Ху Цзиньтао. Почти полное отсутствие у нового китайского руководителя каких-либо индивидуальных особенностей общеизвестно. Журналисты, пишущие о Ху, изнемогают в поисках каких-либо характерных черт. Пока удалось отметить аккуратность в одежде и прическе, а также неизменную сдержанность и осторожность в речах. Говорят также о превосходной памяти и педантизме. На харизматического лидера явно не тянет. Зато образцовый функционер. Ху Цзиньтао - плоть от плоти китайской бюрократической системы. Вероятно, поэтому система выбрала именно его - человека, почти лишенного индивидуальных черт, безликого партийного администратора, чтобы поставить во главе многомиллионного чиновничьего аппарата, управляющего огромной страной.

Начало

Сведения о ранних годах Ху Цзиньтао крайне скудны: родился в декабре 1942 года (день рождения не указан), национальность - хань (и в этом Ху тоже образцово типичен: к "национальному большинству" хань относится примерно 95% населения страны). Есть, правда, какая-то неясность с происхождением: родился то ли в Шанхае в семье мелкого торговца, то ли в уезде Цзыси в крестьянской семье. Неопределенность, как водится, порождает множество слухов: что Ху приемыш и о его настоящих родителях ничего не известно, что он прямой потомок средневекового адмирала Ху Цзунсяня - легендарного героя, боровшегося с японскими пиратами. Как бы то ни было, имя генеральный секретарь КПК носит неподобающе пышное: иероглиф "цзинь" означает "роскошная парча", а иероглиф "тао" - "вал". Зато известно, что в школе он учился в одном классе с будущим зятем Дэн Сяопина Чжан Хуном. Вероятно, впоследствии дружба с Чжаном помогла Ху заслужить расположение и самого "архитектора китайских реформ".

Высшее образование Ху Цзиньтао получил на факультете гидрологии университета Цинхуа - в настоящей кузнице партийных кадров (и Цзян Цзэминь, и Ли Пэн по основной специальности также инженеры-гидрологи). Уже в 1964 году молодой гидролог вступил в партию, быстро стал членом университетского парткома - и вскоре едва не оказался жертвой "культурной революции", точнее говоря - войны двух группировок хунвейбинов (в 1966-1968 годах весь Пекин стал ареной побоищ между "Группой Неба", возглавляемой студентами института авиастроения, и "Группой Земли", в которой тон задавали геологи). Согласно воспоминаниям участников событий, Ху не били, но подвергли издевательствам - так называемой "показательной критике". Зато в начале 80-х, когда начались реабилитация и "поощрение репрессированных кадров", этот эпизод серьезно помог его продвижению по партийной лестнице.

Карьера

В китайском языке есть слово "гуаньси", означающее "отношения" или "связи". Это нечто большее, чем просто система блата и покровительства, в той или иной степени существующая в любом обществе. В Китае это важнейший социальный институт, выжить без "гуаньси" в здешнем обществе крайне трудно. "Гуаньси" пронизывает абсолютно все социальные слои, без него невозможна политическая карьера. В этом смысле судьба Ху тоже типична: его как эстафетную палочку передавали снизу вверх по служебной лестнице, пока не доставили прямо в руки Дэн Сяопину. Судя по всему, будущий генсек обладал незаурядными способностями в деле налаживания полезных связей.

Впрочем, сначала карьера Ху не заладилась (возможно, повлияла здесь и "неясность" происхождения). Не заладилась до такой степени, что в 1974 году пришлось уехать работать в глушь, в провинцию Ганьсу. Именно здесь произошло событие, в корне изменившее жизнь Ху: он понравился первому секретарю местного обкома Сун Пину, одному из соратников Дэна и Мао, известному стороннику "жесткой линии".

Несмотря на сравнительно невысокое положение (Ганьсу - один из самых отсталых регионов Китая), Сун Пин, как и другие оставшиеся к тому времени в живых "старые большевики", был негласным авторитетом, с мнением которого считались. Сун вначале помог Ху сделать карьеру в провинции (молодой функционер занял заметный пост заместителя директора провинциального комитета по строительству), а затем, уже в начале 80-х, способствовал поступлению Ху в центральную партийную школу - заведение, готовящее кандидатов на высшие партийные и государственные посты. К тому же как раз в это время Дэн Сяопин призвал всех "стариков" заняться "подготовкой кадрового резерва". Иными словами - выбрать себе преемников. Ху получил неофициальный (но крайне важный) статус ученика и преемника Сун Пина. Карьера была сделана: в 1982 году 40-летний партиец становится председателем Всекитайской федерации молодежи и самым молодым кандидатом в члены ЦК КПК.

К этому времени относится и его знакомство с тогдашним генсеком ЦК КПК Ху Яобаном, которого считали наиболее вероятным кандидатом на роль преемника Дэна. Те, кто хочет видеть в Ху Цзиньтао сторонника демократических взглядов, обычно ссылаются на этот период его карьеры: именно Ху Яобан в первой половине 80-х стоял у истоков несостоявшихся китайских либеральных реформ. Чуткий к политическим веяниям, Ху Цзиньтао быстро смог стать доверенным лицом генсека-либерала, однако умудрился не испортить отношений и с консервативным крылом компартии: несгибаемый Сун Пин по-прежнему считал его своим учеником и последователем. Поэтому даже после опалы и отставки Ху Яобана в 1987 году Ху Цзиньтао был, пожалуй, его единственным сподвижником, который не подвергся преследованиям. Тем не менее ему предстояло загладить вину перед партией и доказать, что его связь с опальным реформатором была не более чем ошибкой молодости. Случай представился очень скоро.

Ключевое назначение

В конце 1988 года последовало новое назначение: Ху занял место секретаря обкома Тибетского автономного округа. В это время в Тибете вновь активизировалась борьба за независимость. В течение 1987-1988 годов панчен-лама (второй по значению духовный глава ламаистов), проведший почти 20 лет под домашним арестом, сделал ряд резких заявлений, осуждающих официальную политику в отношении Тибета. В столице Тибета Лхасе начались демонстрации сторонников независимости - самые масштабные со времен потопленного к крови Тибетского восстания 1959 года. И хотя направление в Тибет гражданского, а не военного администратора было воспринято наблюдателями как признак некоторой либерализации, Ху появился в неспокойном регионе именно как "твердая рука": его предшественник был отозван из-за излишней мягкости. Вероятно, Ху понимал, что это решающий момент его карьеры: Тибет был плацдармом, с которого можно было совершить окончательный рывок наверх. И новый секретарь оправдал доверие.

24 января 1989 года панчен-лама публично заявил, что китайская оккупация "принесла тибетскому народу больше разрушений, чем пользы". Всего через четыре дня после этой речи панчен-лама умер. По официальной версии - от сердечного приступа, но таинственные обстоятельства смерти породили многочисленные слухи о том, что тибетскому лидеру "помогли" уйти из жизни. Так или иначе, смерть панчен-ламы оказалась очень на руку Ху Цзиньтао. Дальнейшие его действия были весьма решительны.

В конце февраля войска открыли огонь по демонстрантам в Лхасе. Погибли около 40 человек. Накануне 10 марта (в годовщину восстания ждали новых акций протеста) Ху Цзиньтао ввел в Тибете военное положение, армия взяла под полный контроль монастыри и храмы - традиционные очаги сопротивления (чуть позже был принят специальный закон, запрещающий любые религиозные мероприятия, если они "ведут к нарушениям общественного порядка"). Иностранцы (включая, разумеется, журналистов) были предусмотрительно высланы из района, поэтому подробности "усмирения" неизвестны до сих пор.

После Тяньаньмэнь

Так или иначе, скоро тибетские события затмила пекинская трагедия: 4 июня 1989 года танки раздавили студенческий палаточный городок на площади Тяньаньмэнь. Первая поздравительная телеграмма, одобряющая "решительные меры", пришла в центр от мэра Шанхая Цзян Цзэминя, вторая - от тибетского секретаря Ху Цзиньтао. Рвение, разумеется, не осталось незамеченным и было вскоре вознаграждено.

В конце 1989 года Цзян, только что избранный генсеком ЦК, нанес визит в усмиренную Лхасу, и вскоре Ху перебрался в Пекин. В 1992 году (с благословения Дэн Сяопина, по слухам, назвавшего тибетского секретаря "хорошим товарищем") 49-летний Ху стал самым молодым членом постоянного комитета ЦК, где вскоре получил характерное прозвище "Внук, управляющий дедушками": он быстро научился мастерски манипулировать старшими товарищами. Это умение позволяло Ху Цзиньтао успешно противостоять всесильному Цзян Цзэминю. Последний явно сожалел о том, что в свое время помог карьере секретаря тибетского партийного комитета, неоднократно пытался спровоцировать Ху на неверный шаг, поссорить его либо с консерваторами, либо с либералами (а по возможности - и с теми, и с другими). Но Ху каждый раз удавалось найти приемлемый компромисс.

В 1999 году Цзян велит Ху "организовать" кампанию против "излишнего либерализма" в пекинском университете. Ху Цзиньтао немедленно приказывает написать несколько разгромных статей с критикой либерализма, однако указывает, что их не должно быть больше пяти и опубликовать их следует лишь в одной "Жэньминь Жибао". После попадания американской ракеты в здание китайского посольства в Белграде Ху призывает студентов, пикетирующих американское посольство в Пекине, разойтись по домам, а одновременно в речи перед работниками госаппарата говорит о "враждебных силах Америки, направленных против Китая" (впрочем, когда речь была показана по телевидению, эти слова были вырезаны; о них стало известно из неофициальных источников). В конце 1999 года на Цзяна, только что заявившего о возможности приема в партию китайских капиталистов, набрасываются несколько маоистских журналов. Разобраться с ультраконсерваторами Цзян опять поручает Ху, который приостанавливает выход наиболее одиозных изданий, однако не закрывает их окончательно. Борьба Ху с Цзян Цзэминем продолжается и теперь - несмотря на то, что в ноябре прошлого года Ху Цзиньтао занял пост генсека КПК. Хотя официально Цзян сегодня является лишь рядовым членом партии, почетным пенсионером "всекитайского значения", его влияние огромно. На деле он остается неофициальным лидером Китая, более того - после включения его "Идеи трех представительств" (см. "Журнал" № 43) в устав КПК статус Цзяна сравним со статусом "небожителей" Мао и Дэна. При этом у Цзяна есть свой кандидат на роль преемника - Цзэн Цинхун, пятый человек в партийной иерархии. Ходят слухи, что в марте он займет место вице-председателя КНР. Нет сомнения, что Цзян Цзэминь поддержит Цзэна своим авторитетом и влиянием, но не допустит открытой конфронтации между двумя "молодыми" политиками. Впрочем, как только власть окончательно уйдет из рук Цзяна, противостояние Цзэна и Ху может стать более острым. И победит скорее всего тот, кто с большей эффективностью использует ближайшие несколько лет для упрочения своего политического капитала.

Перспективы

Ясно, что Ху - прагматик, и ждать резких поворотов ни во внутренней, ни во внешней политике Китая, по всей вероятности, не приходится. Однако какие-то изменения, вероятно, предстоят. Редкие публичные выступления нового руководителя позволяют сделать лишь некоторые общие предположения. Выступая недавно на родине Мао Цзэдуна, в провинции Хэбэй, Ху призвал аудиторию к скромности и воздержанию "подобно товарищу Мао". Китайская элита поняла это как критику коррупции в партийной верхушке.

Коррупцию все чаще называют в Китае главной проблемой страны, однако пока что борьба с ней не носит системного характера. Скорее это одна из форм политической борьбы: обвинение в коррупции становится удобным средством устранения того или иного руководителя (шумные процессы над коррумпированными чиновниками следуют один за другим). В последние два месяца Ху неоднократно говорил о необходимости соблюдения конституции и законов, а в конце декабря даже пригласил на заседание политбюро двух самых известных китайских профессоров права. Это позволяет предположить, что новый генсек будет бороться с Цзян Цзэминем и его кланом под антикоррупционными лозунгами. В конце ноября, во время празднования двадцатилетней годовщины принятия конституции КНР, Ху Цзиньтао особо подчеркнул, что "ни один человек не может ставить себя выше закона". Цзян Цзэминь должен был расценить это как угрозу.

Обращение к авторитету Мао может быть и чисто популистским ходом: несмотря на ужасы "культурной революции", Мао Цзэдун до сих пор весьма популярен в городских низах и особенно в деревне. Кроме того, Ху показывает, что не забыл об интересах консервативного крыла партии, не довольного приходом во власть "капиталистов". Опора на авторитет "великого кормчего", похоже, заставляет забыть о надеждах на политическую либерализацию, которые возлагали на нового генсека, памятуя о его дружбе в середине 80-х с Ху Яобаном. Но ведь Ху Цзиньтао никогда и не давал повода считать себя политическим реформатором: он всего лишь виртуозный бюрократ, гарант стабильности породившей его системы.