Анастасия Корня, "Время МН", 23 января

И составлять список, и пользоваться им, реализуя недавно расширившиеся полномочия в сфере борьбы с финансированием терроризма, будет Комитет по финансовому мониторингу.

Глава комитета Виктор Зубков уже предупредил, что перечень будет носить закрытый характер. Однако его разошлют в организации, осуществляющие операции с денежными средствами или имуществом. По закону, фигуранты этого списка - либо их представители - как минимум окажутся под колпаком: обо всех их финансовых операциях надлежит докладывать в КФМ. Это ведомство может не только контролировать, но и приостанавливать банковские операции на срок до семи дней только при подозрении, что они имеют отношение к террористической деятельности.

Сам порядок составления перечня, на днях утвержденный правительством, дает некоторое представление о том, кто рискует туда попасть. Выводы неутешительные: если отечественная финансовая разведка будет действовать в рамках, предписанных законодательством и нормативными актами, в список попадут личности и организации достаточно одиозные, но вряд ли имеющие реальное отношение к финансированию террористических организаций.

Действительно, перечень должен составляться на основании вступивших в законную силу решений судов о ликвидации и запрете деятельности организации (разумеется, в связи с осуществлением экстремистской деятельности) или соответствующих решений о приостановке деятельности, принятых прокурорами. Кроме того, основанием могут стать постановления следователей в отношении лиц, совершивших преступления террористического характера - это все, если не считать аналогичных перечней, составленных международными организациями.

Решения судов вряд ли станут основой: во-первых, наши законодатели так и не смогли дать однозначного определения понятию "экстремизм", ограничившись характеристикой из длинного перечня деяний уголовного характера. Впрочем, с этой точки зрения даже за 205-й статьей "терроризм" может стоять что угодно: от захвата Театрального центра на Дубровке до гранаты, подброшенной во время "разборок" на рынке. В Минюсте не скрывают, что добиваться в суде ликвидации организаций экстремистского характера предпочитают по чисто формальным признакам - так и вернее, и проще. Российские суды за 2001 год (статистика за прошлый еще не обработана), например, вынесли всего два приговора по обвинению в возбуждении межнациональной и религиозной розни. Даже организаторам и участникам приснопамятных погромов обычно инкриминируют хулиганство, в крайнем случае - участие в массовых беспорядках. Правда, в конце прошлого года Омский областной суд впервые применил антиэкстремистский закон, отменив регистрацию регионального отделения движения " РНЕ", но подобные единичные случаи вряд ли заметно обогатят информационную базу борцов с финансированием терроризма.

В Генпрокуратуре (где на контроле около трех десятков расследуемых уголовных дел по фактам разжигания национальной, расовой и религиозной вражды) нам сообщили, что пока не получали соответствующих правительственных документов, поэтому не видят смысла говорить о том, каким образом будут информировать КФМ о подозрительных элементах.

Таким образом, финансовой разведке придется или следить за бухгалтерией одиозных, но мелкотравчатых контор (вроде редакции журнала "Русский хозяин", закрытого по решению суда). Либо пользоваться гораздо более исчерпывающей, но официально никак не оформленной информацией - ведь практически каждое правоохранительное ведомство "держит на контроле" не один десяток сомнительных фондов, благотворительных и общественных организаций. И действительно: несмотря на отсутствие перечня, сейчас, по словам Зубкова, в комитет поступает около 2 тыс. сообщений в день, а с учетом новых обстоятельств их число должно вырасти до 4-5 тыс. Но в таком случае за пределами страны могут возникнуть проблемы при реализации информации: как показывает практика, международное сообщество предъявляет очень жесткие требования к протоколу.