NOMAD (Номад) - новости Казахстана




КАЗАХСТАН: Самрук | Нурбанкгейт | Аблязовгейт | Январская трагедия | правительство Бектенова | правительство Смаилова | Казахстан-2050 | RSS | кадровые перестановки | дни рождения | бестселлеры | Каталог сайтов Казахстана | Реклама на Номаде | аналитика | политика и общество | экономика | оборона и безопасность | семья | экология и здоровье | творчество | юмор | интервью | скандалы | сенсации | криминал и коррупция | культура и спорт | история | календарь | наука и техника | американский империализм | трагедии и ЧП | акционеры | праздники | опросы | анекдоты | архив сайта | Фото Казахстан-2050











Поиск  
Четверг 28.03.2024 13:09 ast
11:09 msk

Советский проект и общественное сознание
Советский период отечественной истории, без сомнения, является наиболее важным для понимания сущности, ключевых социальных характеристик, системных проблем и тенденций развития современного российского общества
27.07.2017 / история

Леонид Иванов, zavtra.ru/blogs, 26 июля

Советский период отечественной истории, без сомнения, является наиболее важным для понимания сущности, ключевых социальных характеристик, системных проблем и тенденций развития современного российского общества. Именно в это время наша страна претерпела наиболее существенные политические, экономические, социальные и культурные трансформации, превратилась из аграрной в индустриальную, из массово культурно и образовательно отсталой в передовую, достигла пика своего геополитического и военного могущества.
Новая идеология – научный коммунизм реализовалась в особой советской форме, впитав важнейшие духовно-нравственные основы православного миропонимания, также, как в свое время православная идеология смогла отлить в новые формы эстетические и психологические аспекты русского язычества. Сменился тип демографического воспроизводства, была создана уникальная по своей интегративной способности советская идентичность.
Важно понимать, что политическая революция, становление новых политических структур и институтов, произошли в нашей стране существенно быстрее, чем революция социальная. Это выражалось в следующих базовых факторах.
Во-первых, на протяжении 1920-х и даже 1930-х гг. значительную долю структуры общества составляли классы, страты, группы, которые именовались "эксплуататорскими" и официально трактовались как рудименты прежнего общественного строя ("бывшие люди" – прежние помещики, капиталисты, представители царского административного аппарата, часть дореволюционной интеллигенции, а также порожденные политикой НЭПа "новые капиталисты" – нэпманы и кулачество).
Во-вторых, в течение того же периода де-факто сохранялась и важнейшая общественная ячейка прежнего, дореволюционного общества - община. Базовая общественная ячейка советского проекта – производственный коллектив – вытеснит ее (и то не путем ликвидации, а переформатирования) лишь в процессе коллективизации и индустриализации.
В-третьих, даже " классово близкие " новой власти слои и группы тоже были продуктом прежнего общества и поэтому, в значительной степени, сохранялись существенные элементы индивидуального и коллективного сознания, ментальности, иерархии ценностей, традиций, привычек, праздников, унаследованные от дореволюционной эпохи и поддерживаемые первыми двумя факторами.
Становление индивидуального и коллективного сознания нового общества именно поэтому происходило в условиях тяжелой борьбы – политической, экономической культурно-идеологической, которая заключалась не только в многоплановом давлении на "враждебные классы", их ценности и сознание, но и в изживании в самих себе или переосмыслении, волевом трансформировании прежних идеалов, ценностей, традиций, бытовых привычек, психологических установок тем большинством, которое являлось сторонниками проекта построения нового общества. Индивидуальное и коллективное сознание советского проекта – в большей степени результат такого сложного народного делания, творчества масс, а не большевистской пропаганды. В этой способности менять не только окружающий мир, но и себя одна из самых сильных сторон советского проекта. Продолжая коренной смысл русской истории – искания правды и справедливости, советские люди справедливо ощущали себя чище, искреннее, возвышеннее тех, кто жил ради карьеры, богатства, индивидуальной славы – отсюда потрясающий оптимизм, вера в правильность избранного пути, несмотря на все тяготы и лишения.
Великий философ-эмигрант Александр Зиновьев ("Нашей юности полет") засвидетельствовал и сложнейшую диалектику такого внутреннего самоделания и демократический характер становления нового общества как результата воплощения добровольных индивидуальных стремлений: "Понять историческую эпоху такого масштаба, как сталинская, - это не значит описать последовательность множества ее событий и их видимую причинно-следственную связь. Это значит понять сущность того нового общественного организма, который созревал в эту эпоху… Сталинизм вырос не из насилия надо мною, хотя я был врагом его и сопротивлялся ему, а из моей собственной души и моих собственных добровольных усилий. Я ненавидел то, что создавал. Но я жаждал создавать именно это".
Ощущение правильности нового пути развития, временности всех проблем, социальный оптимизм, подобно молодому человеку излучало молодое советское общество. Причем в 1920-е гг. это ощущение было (как и оптимизм молодых) в значительной степени интуитивным, не нуждавшимся в развернутых логических обоснованиях. Именно таким его зафиксировала советская поэзия 1920-х гг., от Маяковского (поэма "Хорошо", 1927) до Чуковского:
Надо мною небо – синий шелк
Никогда не было так хорошо!
Постепенно, в процессе построения реальных основ нового жизнеустройства складывалась уже сознательная, не зависевшая только от пропаганды, убежденность в необходимости построения нового общества, несмотря на все трудности. Она базировалась, парадоксальным для западного рационализма образом, на нескольких традиционных основаниях.
Базовыми элементами российской цивилизационной матрицы являлись примат правды (справедливости) перед законом, духовного перед материальным, общего перед частным, доброго перед ловким и предприимчивым.
Прежде всего, важнейшим элементом российской национальной идентичности, доминантой общественного сознания не зависевшей ни от каких политических или экономических трансформаций всегда было и остается стремление к справедливости, лаконично-исчерпывающе выраженное Александром Невским в словах: "Не в силе Бог, а в Правде". Советский проект, впервые в нашей истории, провозгласил социальную справедливость – высшим приоритетом государства. Даже высшая мера наказания в то время именовалась "высшей мерой социальной справедливости". Справедливость нового общества была немедленно обозначена провозглашением и реализацией на практике всеобщего равенства – социального, национального, гендерного и т.д.
Ради справедливости советский человек готов был мириться с упоминавшимися выше тяготами и лишениями, как в быту, так и в организации труда. Как фактор, присущий советскому жизненному укладу не только в периоды катаклизмов – революции, войн, неурожаев, эти тяготы определялись прежде всего тем, что на протяжении всей советской истории роль важного фактора, влиявшего на развитие народного хозяйства, играли высокие государственные расходы на военные нужды и высокий уровень инвестиций в основной капитал, объективно жестко лимитировавшие уровень личного потребления. Эти расходы воспринимались коллективным советским сознанием (как минимум до 1970-х гг., когда в нем укоренится миф о крайне избыточном количестве обычных и ядерных вооружений, "разоряющих страну") как необходимые, неизбежные и справедливые, и именно их справедливость определяла массовую готовность терпеть не только дефицит товаров, их неброский вид, но и мобилизационные меры власти – от добровольно-принудительных займов до приказного направления на то или иное место работы или учебы.
Наиболее ярко справедливость нового общества проявлялась в широком доступе, открытом для всех, к образованию и культуре. Советские люди прекрасно осознавали в 1920-1930-е гг. (и, к сожалению, фактически утратили это осознание к 1980-м гг.), что только советский строй позволил каждому выйти из состояния рабочего скота, говорящего инструмента, получить квалификацию и уровень культуры, ограничиваемые только собственными усилиями по приобщению к ним. Образование, в т.ч. овладение высокой рабочей квалификацией, выступало как важнейший (и притом, общедоступный) социальный лифт, обеспечивая таким образом третий столп социального оптимизма советских людей – реальную социальную мобильность, возникшую в процессе построения нового общества.
Окончательно сформированными новое индивидуальное и общественное сознание, советский модальный тип личности, следует признать к 1945 г., когда пройдя через горнило войны, утвердились самые жизнеспособные и адекватные идеалы, ценности, традиции, устремления, привычки.
Как справедливо подчеркивает философ А.Г.Дугин: " А потом, после 17 года, мы пошли не по западному пути создания национально-буржуазной, многовековой модели государственного и политического устройства, а сразу перешли в какую-то особую версию того же, традиционного общества, только со смещенными понятиями. Другая иерархия, другое понимание коллективизма, другое представление о доминирующей религии в данном случае атеистической, как это ни парадоксально звучит, марксистской идеологии, которая заменила собой религию, но это тоже была версия традиционного общества".
Однако у советской цивилизации и советского общества были и принципиально новые матричные элементы, которые формально затруднительно связать с какой-либо традицией. Всеобщее образование, даже культ знания, популярность научно-технических журналов, широчайший размах научного творчества и изобретательства не были традиционными, но удачно интегрировались с традицией, поскольку способствовали воплощению все тех же идеалов равенства, справедливости, коллективной пользы и т.д. Доминик Ливен справедливо подчеркивает, что советская идентичность, помимо всего прочего, базировалась на идеях технического прогресса и покорения природы. Человек, общество в целом, государство равно благоговели перед наукой и индустрией, что с учетом еще и идеологических постулатов о диктатуре пролетариата дает основания для отнесения темы подготовки рабочих кадров к числу центральных, ключевых для понимания всей советской истории.
В 1950-1960-е гг. становятся заметны признаки новой трансформации (если угодно, постепенного внутреннего перерождения) советского проекта. Сохраняя все идеологические основы (подверженные, правда эрозии после XX-го Съезда партии), он все сильнее утрачивал сформированные к этому времени основы социальные и экономические. Нарастание в среде политической, научной, хозяйственной элиты элементов скрытого (латентного) рыночного мышления отразили экономические дискуссии еще начала 1950-х гг. Рост количества носителей подобных взглядов и их фундаментальную антиномичность принципам советского проекта зафиксировал непосредственно И.В.Сталин. В "Замечаниях по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 года", фактически реагируя на развернувшуюся дискуссию по проблемам политэкономии социализма, он очень точно указал принципиальное различие экономических основ советского и рыночного проектов: " Некоторые товарищи делают отсюда вывод, что закон планомерного развития народного хозяйства и планирование народного хозяйства уничтожают принцип рентабельности производства. Это совершенно неверно. Дело обстоит как раз наоборот. Если взять рентабельность не с точки зрения отдельных предприятий или отраслей производства и не в разрезе одного года, а с точки зрения всего народного хозяйства и в разрезе, скажем, 10–15 лет, что было бы единственно правильным подходом к вопросу, то временная и непрочная рентабельность отдельных предприятий или отраслей производства не может идти ни в какое сравнение с той высшей формой прочной и постоянной рентабельности, которую дают нам действия закона планомерного развития народного хозяйства и планирование народного хозяйства, избавляя нас от периодических экономических кризисов, разрушающих народное хозяйство и наносящих обществу колоссальный материальный ущерб, и обеспечивая нам непрерывный рост народного хозяйства с его высокими темпами". После непоследовательных Хрущевских реорганизаций и, особенно, Косыгинской реформы, советское хозяйство (и общественное сознание) все сильнее пронизывалось латентными рыночными отношениями.
В социальном отношении, основной ячейкой советского общества продолжал оставаться производственный коллектив, и в этом смысле, можно говорить о сохранении советского типа корпоративизма. Производственный коллектив являлся модификацией прежней общины, располагая действенными механизмами социальной поддержки, обучения, воспитания своих членов, контроля над ними, нередко, и свободное время состояло в общении с членами коллектива. Развитие латентных рыночных отношений, усиление автономности директората предприятий от трудовых коллективов, подрывали коллективистское рабочее сознание и, одновременно, ставили рабочего во все большую зависимость не от коллектива, а от руководства предприятия, от которого теперь зависели важнейшие в латентной рыночной среде личностные перспективы – получение премий, распределение жилья, путевок в детский сад, пионерлагерь, Дом отдыха. Распределение этих благ зависело уже не от коллектива, а от руководства.
Все это подрывало важнейшую духовную скрепу советского общества, унаследованную еще от дореволюционной России – веру в социальную справедливость и стремление к ней. Прежде всего, это выражалось в размывании и постепенном исчезновении важнейшего принципа равенства советских людей (не в идеологии и законодательстве, конечно, а в реальной жизни и в общественном сознании). Принято считать, что структурализация неравенства (или модель неравенства) существует в любом обществе. И в советском обществе 1920-1940-х гг. тоже существовало неравенство – член партии действительно не был равен раскулаченному спецпереселенцу. Однако принципиально важным, в т.ч. для общественного сознания, было то, что неравенство выражалось не столько в привилегиях, сколько в наибольшем объеме ответственности и обязанностей "привилегированных групп". В послевоенном советском обществе происходит процесс "схлопывания" идеалов, т.е одновременное сужение социальной среды, их разделяющих и банализация их содержания. Следствием этого становятся и фактическое изменение содержания советской привилегированности и самого состава и качества советских элит.
Начиная с 1950-х гг. формируется бинарная система социальных лифтов. До сих пор социальные лифты в советском обществе базировались на реальной полезности того или иного человека построению социалистического, экономически высокоразвитого и могущественного в военном отношении, общества. Поэтому важнейшими социальными лифтами выступали успешное обучение, ударный труд, беззаветная военная или гражданская служба. Эти лифты, в определенной степени, сохраняются и впоследствии.
Однако после того, как в конце 1920-х гг. был взят курс на построение социализма в одной отдельно взятой стране, советский проект стал постепенно восстанавливать отдельные элементы имперского, дореволюционного проекта, что становится особенно заметным уже после победы в Великой Отечественной войне. Одним из ярких элементов такого "возрождения имперскости" стало очевидное снижение социальной мобильности, формирование закрытых элитарных групп, в связи с чем ряд исследователей (Н. Восленский и др.) сформулировали особую теорию "феодального социализма", утверждая, что в СССР в новом обличии возродились прежние сословия, правящим из которых называется советская номенклатура.
На наш взгляд, здесь фиксируется ряд принципиально верных наблюдений о происходивших в социальной ткани советского общества процессах, однако в целом, концепция феодального социализма существенно упрощает историческую реальность. Эта концепция не учитывает сложного характера формирования советских элит в разных сферах и на разных уровнях. В действительности, в 1950-1970 –е гг. сосуществовали уже два типа социальных лифтов, при помощи которых формировалось два типа советских элит. Сохранялись прежние социальные лифты, отбиравшие представителей в советскую элиту (условно назовем ее "стахановской") по принципу реальной общественной полезности – от передовиков производства до космонавтов. Состав этой подлинной советской элиты отражает перечень гостей, приглашенных на трибуны Парада Победы 1945 года – депутаты Верховного Совета СССР, участники юбилейных торжеств Академии Наук, генералы, герои Советского Союза, мастера искусства и литературы, стахановцы московских фабрик и заводов – те, кто своими военными, научными, творческими, трудовыми подвигами приносил наибольшую пользу советскому государству.
Параллельно происходило появление номенклатурных лифтов, основанных на закрытых от общества заслугах (от личной верности руководителю до простой принадлежности к территориальному или национальному клану) и, соответственно, возрождение старых, полусословных элит феодального типа (обобщенно назовем этот тип элиты "номенклатурной"). Подобная бинарная система социальных лифтов была характерна для России и в прошлом. В периоды истории, когда наша страна осуществляла рывки в развитии (а мобилизационная модернизация 1920-1940-х гг. как раз крупнейший из таких рывков), всегда формировалась такая бинарная система социальных лифтов. На смену костной, ставившей свои групповые интересы выше интересов государства, приходили новые люди, исполнительные и деловитые. При Иване Грозном сосуществовали опричная и земская элиты, "перебор людишек", при Петре I - "новая" и "старая" знать, "стрелецкие казни" и "дело царевича Алексея".
Номенклатурная элита была внутренне неоднородна, включая "жрецов", т.е. партийную номенклатуру, главной службой которой было выполнение идеологических ритуалов, "служилых людей", представлявших верхушку спецслужб, армии, МВД. "Хозяйственная" номенклатура включала руководителей, начиная от предприятий, крупнейших колхозов и заканчивая директорами магазинов. "Культурная" номенклатура включала руководство культурных, образовательных, научных учреждений, СМИ, верхушку Союза писателей и т.д. Принципиальное отличие очевидно: прежде стахановцы – теперь директора, прежде герои Советского Союза – теперь генералы, прежде мастера культуры и искусства – теперь руководство соответствующих сфер.
Таким образом, все важнейшие реальные ресурсы общества (материальные, информационные, силовые) в послевоенный период были постепенно сконцентрированы в руках "номенклатурной" элиты, "стахановская" же элита, сохраняя внешний почет, утрачивает реальное значение и попадает от номенклатуры в полную зависимость. Это значит, что социальные лифты "стахановского" типа в реальности перестают работать. Общественное сознание прекрасно усвоило этот факт, именно поэтому ключевая основа советского проекта – представление о социальной справедливости нашего общества – разрушается, падает престиж честного самоотверженного труда, альтруистические ценности все больше отбрасываются, особенно молодежью, которая справедливо считала их теперь препятствием к жизненному успеху, падает престиж рабочих профессий и т.д.
Не менее важным было и то, что формирование элиты номенклатурного типа, для которой карьера стояла неизмеримо выше интересов дела, препятствовало реальному развитию – в промышленности (где выполнение плана для директора становилось важнее своевременной технологической перестройки производства), науке (где выгоднее стало избегать рискованных прорывных тем) и т.д. Для советского общества, созданного на сложной российской культурно-исторической основе путем весьма болезненных трансформаций, а значит, пронизанного огромным количеством скрытых, буквально загнанных силой внутрь противоречий и прежних обид, реальное развитие являлось единственным средством, способным поглощать такие противоречия, обеспечивать внутреннюю устойчивость. И здесь мы должны вернуться к приведенной цитате И.В.Сталина. Устойчивое развитие на принципах советского проекта было возможно только при опоре на элиты "стахановского типа", выступавшие проводниками интересов и служителями "всего народного хозяйства", в то время как для представителей "номенклатурного" типа элиты, формировавшегося не на основе личных заслуг, а на базе личной преданности назначившему, выдвинувшему, принадлежности к партийной, хозяйственной, клановой, региональной и т.д. группе и не имевшей оснований требовать от общества каких-то исключительных личных привилегий и благ, именно повышение самостоятельности их сфер управления (предприятий, учреждений, регионов), обосновываемое, в частности, заботой о повышении их "рентабельности", являлось единственной возможностью кулуарно, скрытно от общества конвертировать эту самостоятельность в незаслуженные привилегии и блага.
По мере того, как кризис развития (впоследствии названный застоем), наряду с кризисом прежних социальных лифтов осознаются обществом, возникает все более питательная почва для манифестирования и пропаганды исторических или текущих проблем, ошибок (преступлений) государства, прав "необоснованно ущемленных" социальных, национальных, религиозных групп – т.е. для актуализации указанных общественных противоречий.
Фактически, наряду с внешней, официальной госидеологией, возникла крипто (тайная) госидеология, и точно также наряду с явным общественным сознанием, возникает крипто общественное сознание, выражавшееся в различных формах – от массового фрондирования во время дружеских "бесед на кухнях" до феномена сверхвостребованности самиздата. Пораженное такой дуальностью индивидуальное и коллективное сознание советского типа вступает в период жесточайшего кризиса, закончившегося распадом СССР.


Поиск  
Версия для печати
Обсуждение статьи

Еще по теме
Советский проект и общественное сознание 27.07.2017
Этапы перехода СССР к Обществу Потребления 27.07.2017
Профессиональное и специальное образования в СССР 24.07.2017
Как выживали древние культуры при смене климата 20.07.2017
"Совесть нации" 20.07.2017
Атака на "Энтерпрайз" 19.07.2017
Возвращение офицеров 19.07.2017
Почему Павел I величайший правитель России? 19.07.2017
Магистр спецопераций 19.07.2017
Говорим ПК "Ижевский", подразумеваем… 18.07.2017

Новости ЦентрАзии
Дни рождения
в Казахстане:
28.03.24 Четверг
77. САДВАКАСОВ Джаныбек
77. ТУРЕКУЛОВ Абдикарим
76. АБДАКИМОВ Абдижаппар
75. САРИЕВА Рысты
69. ШАЙМАРДАНОВ Жасулан
68. СИНГАЛИЕВА Нурия
67. АБДУЛЛАЕВ Марат
64. ЕРАЛИЕВ Абзал
64. РУСТЕМБАЕВ Базархан
63. КУТКОЖА Парасат
61. БЕЛОГРИВЫЙ Леонид
60. ДОСЖАН Ардак
58. ГАБДУЛИН Канат
55. РАХИЛЬКИН Аркадий
54. БИМЕНДИН Нуржан
...>>>
29.03.24 Пятница
83. МЕДВЕДЕВ Святослав
78. ЖУКОВ Владимир
77. ЕРЖАНОВ Сырымгали
73. НОСОНОВСКИЙ Геннадий
63. МАЗАКОВ Талгат
61. БАЙДАБЕКОВ Ауез
59. АБИШЕВ Азат
59. ЖУМАДИЛЬДАЕВА Наталья
59. ТАБЫЛДИЕВ Коктембек
57. ИМАНТАЕВ Ермек
57. ХАЛИЛИН Ерден
55. ЛАРИЧЕВ Леонид
43. АЙМАГАМБЕТОВ Лашин
43. АХМЕД-ЗАКИ Дархан
42. ХАИРОВА Камилла
...>>>
30.03.24 Суббота
79. КЕРИМБАЕВ Бигали
78. ЗАЙЦЕВА Александра
74. АМАНБАЕВ Кайрат
72. АЙТБЕКОВ Берик
69. ОРДАБАЕВ Галым
67. СЛАБКЕВИЧ Лариса
65. УТЕУЛИНА Ирина
64. ЖУНУСОВ Сарсембек
63. МОМЫНЖАНОВ Каиргали
63. СМАТЛАЕВ Бауржан
61. ПАРФЕНОВ Дмитрий
60. БЕКЕЖАНОВ Сенбай
57. САБДЕНОВ Кайрат
51. ДАРЖИБАЕВ Еренай
42. ЕСИМОВА Анара
...>>>


Каталог сайтов
Казахстана:
Ак Орда
Казахтелеком
Казинформ
Казкоммерцбанк
КазМунайГаз
Кто есть кто в Казахстане
Самрук-Казына
Tengrinews
ЦентрАзия

в каталог >>>





Copyright © Nomad
Хостинг beget
Top.Mail.Ru
zero.kz