NOMAD (Номад) - новости Казахстана




КАЗАХСТАН: Самрук | Нурбанкгейт | Аблязовгейт | Январская трагедия | правительство Бектенова | правительство Смаилова | Казахстан-2050 | RSS | кадровые перестановки | дни рождения | бестселлеры | Каталог сайтов Казахстана | Реклама на Номаде | аналитика | политика и общество | экономика | оборона и безопасность | семья | экология и здоровье | творчество | юмор | интервью | скандалы | сенсации | криминал и коррупция | культура и спорт | история | календарь | наука и техника | американский империализм | трагедии и ЧП | акционеры | праздники | опросы | анекдоты | архив сайта | Фото Казахстан-2050











Поиск  
Пятница 29.03.2024 15:40 ast
13:40 msk

Мустафа Шокай. Реальность и миф
Нужна ли Казахстану новая мифология?
19.05.2015 / история

Талгат Ибраев

Среди изобилия памятных дат нынешнего года есть и событие, празднование которого вызывает, мягко говоря, неоднозначную реакцию в казахстанском обществе. Речь идет об очередной (на этот раз 125-летней) годовщине со дня рождения политика и публициста Мустафы Шокая, вокруг жизни и деятельность которого не затихают жаркие споры, как среди специалистов историков, так и просто рядовых жителей нашей страны. Кстати, как отмечать грядущий некруглый юбилей, организаторы, похоже, до конца пока так и не определились. Лишь президент Международной тюркской академии Дархан Кыдыралы упомянул о готовящихся заседаниях, посвященных личности Шокая, а в базирующемся в Алматы Институте востоковедения пообещали завершить выпуск его собрания сочинений, начатый еще в 2013-м году.
Что ж, изучение темных пятен истории дело действительно нужное. Хотя бы для того, чтобы не бросаться из одной крайности в другую и избегать как огульного навешивания ярлыков, так и излишней мифологизации того или иного образа.
"В последние годы все больше историков и ученых стали изучать его жизнь и деятельность, особенно обстоятельства того, как Мустафа Шокай во имя борьбы с коммунистической идеей оказался в стане фашистской Германии, и умер при загадочных обстоятельствах в Берлине, 27 декабря 1941 года. В обществе до сих пор спорят, кем он был на самом деле – предателем или героем?" – писал пять лет тому назад в своей статье, посвященной 120-тилетию со дня рождения Мустафы Шокая и опубликованной на сайте радио "Азаттык" публицист Султан Хан-Аккулы. Кстати, в этом, по сути, юбилейном исследовании, однозначного ответа на поставленный самому себе вопрос автор так и не дал. Лишь посетовал на недостаток научной литературы и одновременно похвалился собственным вкладом в изучение личности Шокая, благодаря которому стало возможно установить точный год его рождения, зафиксированный в копии метрики хранящейся в Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга.
Нюанс надо отметить, действительно, немаловажный и наглядно свидетельствующий о том, насколько противоречивы были до недавнего времени даже самые элементарные сведения, касающиеся анкетных данных Шокая. Поэтому неудивительны и многочисленные разночтения в его биографии, и присущее некоторым авторам нарочитое упрощение событий тех лет, упорно загоняемое ими в черно-белое двумерное пространство, о чем свидетельствуют некоторые показательные примеры последних лет:
"Для современной казахстанской науки восполнение лакун, обусловленных возможностью опубликования ранее неизвестных материалов о советском периоде отечественной истории, открывает также особое значение Мустафы Чокая, открыто выступившего против сталинской политики, эмигрировавшего в 1918 году во Францию и прожившего там почти двадцать лет", – это цитата принадлежит не безвестному комментатору и даже не вышла из под пера журналиста информагентств. Так пишет в своей исследовательской статье доктор исторических наук, профессор Евразийского национального университета имени Льва Гумилева Арайлым Мусагалиева. В результате, у читателя (и особенно, у читателя молодого, не отягощенного историческими подробностями) складывается вполне простая и логичная картина: выступивший в 1918 году (!) против сталинизма Шокай, был вынужден эмигрировать во Францию. Все тогдашние "бывшие" и "несогласные" так делали, и он, дескать, не исключение.
Куда, уважаемый профессор дела период жизни и деятельности Шокая в Ташкенте, Тифлисе, Стамбуле пришедшиеся на период 1918-1921 годов, увы, так и остается за кадром. Сознательно или несознательно. Хотя, возможно, по той причине, что активное сотрудничество Шокая с местными Советами, командировки в качестве эмиссара Временного правительства для участия в работе краевых Учредительных собраний, работа в различных многопартийных комиссиях (в том числе и с участием большевиков), плохо вписываются в стройную картину "бескомпромиссного борца за свободу края". Причем, стройную, исключительно по причине вышеуказанной упрощенности.
Или вот еще один пример, наоборот, касающийся самого последнего периода его жизни: "Затем, его с приставленными к нему фон Менде и Вали Каюмом, отправили для ознакомления с положением военнопленных в Польше и на Украине". Это цитата взята мной с сайта "Biografia.kz", то есть, с источника, который в теории должен использоваться как справочная база. Он и используется. И вот уже версия о невесть откуда взявшемся Вали Каюме, чуть ли не насильно приставленном к Шокаю со стороны немецкого руководства, плавно начинает кочевать с одного портала в другой. Куда при этом "теряются" те страницы мемуаров супруги Шокая Марии Гориной, в которых она подробно описывает тесные дружеские и деловые контакты своего мужа и Вали Каюм хана в период жизни в Париже, остается загадкой. Как, впрочем, старательно задвигаются "за кадр" и многочисленные письма самого Шокая, начинающиеся со слов: "Дорогой Вали, эти строки я пишу для Вас лично и прошу очень держать их в большом секрете…" и содержащие весьма интересные мысли типа: "У нас нет другого пути, кроме того, на котором мы стоим, на который мы всегда призывали народ… Да, у нас нет другого пути, кроме пути антибольшевистского, кроме желания победы над советской Россией и большевизмом. Путь этот помимо нашей воли проложен из Германии. Тяжела, дорогой Вали, наша задача. Но мы все же должны продолжать выполнение нашей задачи, не сворачивая. Помните, Вали, что все сообщаемое пишется только для Вас".
Полный текст этих писем приведен в монографии доктора политических наук Бахыт Садыковой "Мустафа Шокай в эмиграции", опубликованной в 2011 году в Алматы. И казалось бы, с ними без труда может ознакомиться любой человек, активно интересующийся жизненными коллизиями Шокая и его политическими воззрениями. Однако, как видим, эти моменты в настоящее время стараются не выпячивать. И здесь, на мой взгляд, уже никакой случайности быть не может. Дело в том, что, как известно, именно Вали Каюм хан (к тому времени занявший пост лидера "Туркестанского национального комитета", созданного прямо при Главном управлении имперской безопасности) был техническим организатором и непосредственным руководителем пресловутого "Туркестанского легиона". Коллаборационистская деятельность этого боевого формирования вермахта, запятнавшего себя кровью советских солдат в годы войны, в настоящее время переоценке пока еще не подлежит и поэтому некоторые "биографы" Шокая старательно пытаются развести их в разные стороны. Довольно неуклюже, кстати.
Примерно из этой же серии, и попытки представить Мустафу Шокая чуть ли не жертвой преследования со стороны гитлеровцев (в этом, кстати, ситуация похоже с новейшими "жизнеописаниями" Степана Бандеры, публикующимися на Украине). Здесь "подтверждением" служит "арест" Шокая, произведенный после оккупации Парижа и помещение его в замок Компьен, ныне характеризуемого как зловещая тюрьма, а то и вовсе чуть ли не концентрационный лагерь. Что любопытно, именно с "тюремной версией" в свое время выступил исследователь жизни Шокая Серик Шакибаев в своей книге "Падение Большого Туркестана", увидевшей свет еще в 1968 году на казахском языке, и в 1973-м переизданной на русском. Ныне это издание вполне логично предано современными "шокаевцами" полной анафеме как "творение КГБ" и, между прочим, зря. Ведь, как указывает, пожалуй, одни из самых авторитетных и маститых зарубежных "шокаеведов", турецкий профессор Абдуакап Кара: "Я не отрицаю, что повесть Шакибаева написана на основе документов..." Мало того, уважаемый стамбульский профессор, автор одного из самых монументальных биографический трудов, так и озаглавленного "Мустафа Шокай", и человек, которого трудно заподозрить в любви в "советской пропаганде", прямо указывает на несостоятельность самой версии о тюремном заключении: "Шокай никогда не сидел в тюрьме. Мы видим, что Шокай за свою жизнь лишь около трех недель находился в лагере Компиен вблизи Парижа. Это был скорее учебный лагерь, чем тюрьма…"
Кстати, немного отвлекаясь от основной темы, замечу, что в отличие от многократно менявших свои тексты (и, соответственно, позиции) некоторых современных биографов Мустафы Шокая, вышеупомянутый Серик Шакибаев остался верен своей точке зрения и в настоящее время. Так, уже в девяностые годы в статье "Необоснованные предположения – не доказательство", опубликованной в газете "Казак адебиеты", он особо отметил, что "Написание этой статьи – мой долг. Поскольку Шокай – один из моих персонажей, читателю было бы непонятным мое молчание в то время, как на страницах периодической печати о нем высказываются различные мнения, в особенности, когда некоторые подвергают сомнению его сотрудничество с фашистами, и даже пытаются отрицать это". Далее автор в очередной раз подтвердил свою точку зрения о том, что: "Такие статьи становятся причиной формирования у народа ложного мнения о Шокае как национальном герое. А в действительности Шокай вовсе не был героем. Созданный им "Туркестанский легион" намеревался вместе с фашистской армией Германии захватить Туркестан, сделать его одной из колоний Германии. И нельзя возвышать до уровня национального героя человека, который хотел превратить Туркестан в немецкую колонию…"
Впрочем, здесь тоже присутствует некая личностная оценка деятельности Шокая, поэтому, мы также не будем брать ее в качестве аксиомы, а лишь продолжим исследовать некоторые, по разным причинам не столь широко оглашаемые биографические факты.
Как уже говорилось выше, многие авторы статей про Мустафу Шокая стараются не углубляться в действительно малоисследованный период Гражданской войны и создания всевозможных недолговечных территориальных образований типа трехмесячной "Кокандской автономии" (кстати, моментально признанной англичанами, имевшими там вполне конкретные экономические интересы).
В те годы наиболее близкими по взглядам для Шокая являются даже не конституционные демократы (кадеты), а социалисты-революционеры, то есть "эсеры". Именно с членом ЦК партии эсеров и бывшим депутатом Государственной Думы от Туркестана Вадимом Чайкиным, Мустафа Шокай учувствует в Челябинске в работе второго совещания Комитета Учредительного собрания, а затем вместе с ним бежит из-под ареста вступивших в город белочехов. Чуть позже, опять таки с лидером ЦК эсеров Виктором Черновым, членами ЦК этой партии Веденяпиным-Штегеманом и Чайкиным, а также полковником Махиным и атаманом первого округа Оренбургского войска полковником Каргиным, Шокай участвует в попытке создания Оренбургского Учредительного собрания. А затем они совместно с все тем же Чайкиным работают в комиссии по расследованию обстоятельств гибели 26-ти бакинских комиссаров. (О жизни и встречах с Черновым в Тифлисе подробно пишет все та же супруга Шокая Мария Горина, которая особо акцентирует внимание на том, что Чернов сначала считал организаторами расстрела лишь англичан из оккупационных войск, однако убедился, что к массовому убийству приложили руку и его однопартийцы). В работе этой же комиссии принимал участие непосредственный протеже Льва Троцкого Николай Соколов. В результате, комитеты русских и грузинских социалистов и русских закавказских меньшевиков подписали совместное заявление, осуждающее "образ действий английских военных властей". Примечательно, что в преамбуле этого документа, среди общего списка присутствующих значится и Мустафа Шокай. И что особо пикантно, что все это происходило в период, когда Закавказская демократическая федеративная республика (на ее обломках, как известно впоследствии образовались Азербайджан, Грузия и Армения) полностью находилась под контролем сначала немцев, а затем армии Деникина.
Кстати, здесь будет нелишним напомнить, что после подписания в Константинополе турецко-германского соглашения о разделе сфер влияния, грузинская территория попала в сферу прямых немецких интересов. И председатель Президиума Национального Совета Грузии меньшевик Ной Жордания (еще один весьма хороший приятель Шокая) подписал весьма интересный договор, согласно которому немцы получали 50 процентов акций всех горнорудных предприятий страны, а также могли вывозить продукцию без всяких ограничений. Кроме того, Германия получала в эксплуатацию порт Поти на 60 лет, Чиатурские марганцевые рудники и железнодорожную ветку Шорапан-Сачхере.
О чем это говорит? Для начала о том, что помимо тесной связи с российскими эсерами и меньшевиками, тогдашние деятели Закавказских республик, с которыми, как видим, активно сотрудничал и Шокай, упорно искали возможность того, кому бы их выгоднее передать во внешнее управление. Так что, на этом фоне образ Мустафы Шокая как эдакого романтического волка-одиночки, мечтающего о лишь безоговорочных и нерушимых национальных суверенитетах становится несколько размытым. Как, впрочем, и его политические воззрения той поры. Да и бежит он из Тифлиса только после полного разгрома армии Деникина, несмотря на уговоры Ахмеда Заки-Валидова (еще недавно бывшего сподвижника Шокая, вставшего на сторону большевиков) остаться и продолжить сотрудничество с очередными Советами. Мало того, по некоторым данным, узнав о намерении Шокая перебраться в Стамбул, большевики сделали ему предложение стать советником в тамошнем полпредстве, но, судя по всему, оно все-таки было отклонено.
Впрочем, в Турции у Мустафы Шокая тоже не задалось. Одно время у него были эпизодические контакты с бывшим офицером турецкой армии Исмаилом Энвером оглы (будущим лидером басмаческого движения Энвером-пашой), который в то время развивал идеи пантюркизма, что, впрочем, не мешало ему через германское представительство Коминтерна пытаться наладить контакты с большевиками для создания некоего просоветского исламского движения и антибританского сопротивления на Востоке. Но вскоре в Турции вспыхнула революция Мустафы Кемаля, который поднял восстание против марионеточной власти султана, создав альтернативное правительство в Анкаре. При этом, его активно поддержали не только подавляющее большинство граждан Турции, но и советское правительство. К середине 1921 года, войска Ататюрка начали приближаться к Константинополю, что вызвало нешуточную панику среди разномастных эмигрантов, среди которых находился и Мустафа Шокай.
Так что следующей точкой пребывания вполне предсказуемо стал город Париж, где к тому времени обосновались старые знакомые Шокая по всевозможным Учредительным собраниям, и в частности Александр Керенский и Павел Милюков. На первом этапе, было сотрудничество с выпускаемой Керенским газетой "День", а затем переход в милюковское издание "Последние новости", в которых новоиспеченный месье Шокай задержался на несколько лет. Почему именно там? А потому что именно в тот период Милюков яростно пропагандировал "борьбу с Советами любыми способами". Вообще эволюция политических взглядов Павла Николаевича заслуживает даже краткого перечисления. С конца ноября 1917 года он был активным сторонником Антанты и приветствовал военную интервенцию союзников, затем в конце мая 1918 года Милюков прибыл в оккупированный немецкими войсками Киев "искать более широких перспектив" и "организации антибольшевистского движения" и провел переговоры с германским командованием с целью реставрации монархии. В результате, даже ближайшие соратники обвинили его в измене союзникам и германофильстве. Весной 1920 года он совершил еще один резкий поворот: "несомненностью для меня выяснилось, что даже военное освобождение невозможно, ибо оказалось, что Россия не может быть освобождена вопреки воле народа". Затем, в течение последующих шести лет опять воспевал контрреволюцию во всех ее проявлениях, однако, в 1939 году приветствовал объявление войны с Финляндией, а с начала нападения Германии на СССР заявил о солидарности с советским правительством и желал успехов Красной армии...
Я намеренно столь подробно перечислил все эти политические метания (во многом являвшиеся для той поры нормой), чтобы продемонстрировать те метаморфозы, которые происходили лишь с одним представителем тогдашнего "протестного движения". Что же говорить о коллизиях, которые испытывало эмигрантское сообщество в целом?
Однако, как бы там ни было, но Мустафа Шокай примкнул к Милюкову именно во время проявления очередного рецидива "борьбы любыми методами и способами" и довольно активно сотрудничал с изданием последующие несколько лет.
"К слову, в этих изданиях не понравились Сталину именно статьи Шокая", – указывает в своей статье "Мустафа Шокай. Яркое имя в плеяде борцов за независимость" доктор исторических наук Жанна Кыдыралина, что может вызвать лишь улыбку. Во-первых, никаких обзорных рецензий на милюковские "Последние новости" Сталин как бы не выпускал в принципе, а во-вторых, было бы странно, если бы в общем потоке проклятий, который насылали на головы большевиков тогдашние многочисленные эмигрантские издания (коих насчитывалось несколько десятков), он смог выявить одного конкретного автора, вдобавок, по воспоминаниям все той же супруги Марии Гориной, использующего около сорока псевдонимов. Так что, смысл этого пассажа уважаемого историка лично мне не совсем понятен. Скорей, для красного словца и в общую копилку новейшей мифологии.
В дальнейшие годы следует работа в ежемесячнике "Прометей" и выпуск журнала "Жана Туркестан", который он осуществлял совместно с… уже немного знакомым нам Ахмедом Заки-Валидовым (тем самым, что когда-то переметнулся к большевикам и склонял к сотрудничеству с ними самого Шокая, а теперь довольно подозрительно оказался в рядах эмиграции, якобы сбежав из СССР). Впоследствии, кстати, редакция этого журнала к тому времени переименованного в "Яш Туркестан", переехала в Берлин, где он выпускался до 1939 года. В 1935 году отдельным тиражом выходит брошюра "Туркестан под властью Советов. К характеристике диктатуры пролетариата", где, в частности, приводился сравнительный анализ экономического положения края до революции и мировой войны с текущим периодом, (естественно, не в пользу последнего). А затем начался довольно плодотворный период сотрудничества с англичанами, а именно с Королевским институтом по международным делам и Королевским обществом по Центральной Азии, где он выступал с циклом платных лекций и обзоров. Впоследствии, уже в период начала Второй мировой войны немецкие представители ставили ему это в упрек и даже подозревали в работе на английскую разведку, что впрочем, в то время опровергал сам Мустафа Шокай, а ныне продолжают опровергать его исследователи, включая профессора Абдуакапа Кару, не нашедшего никаких документальных подтверждений версии об успешной вербовке Шокая со стороны англичан.
И вот здесь, пожалуй, самое время будет уделить внимание наиболее спорным страницам жизни Мустафы Шокая, а именно – его сотрудничеству с пришедшей к власти в Германии администрацией Гитлера.
Как достаточно активный публицист антисоветской направленности, Шокай, безусловно, не мог не попасть во внимание сотрудников ведомств занимавшихся "восточным вопросом". В 1933 году он провел достаточно обширную встречу с руководителем Восточного отделения управления внешней политики НСДАП, а впоследствии руководителем Главного управления политики в имперском министерстве оккупированных восточных территорий доктором Георгом Лейббрантом. Уроженец Одесской области Лейббрант без труда находил общий язык с выходцами из любых территорий Российской империи. Как, впрочем, и его будущий шеф, рейхсляйтер Альфред Розенберг, некогда окончивший Московское высшее техническое училище. Поэтому, неудивительно, что собеседники достаточно быстро нашли общий язык и в последующей своей переписке Мустафа Шокай высказывался за более тесные контакты с ведомством Альфреда Розенберга.
Тем не менее, расширения каких-то официальных контактов с немецкими нацистами в тот период так и не произошло (по крайней мере, никаких документальных подтверждений на этот счет вроде как не существует). И хотя в Берлине Шокай был достаточно регулярно (в том числе, и по делам издававшегося там журнала), новых встреч ни с руководством НСДАП, ни с главами профильных ведомств, отвечающих за "восточную политику" у него почему-то не происходило. Возможно, этому поспособствовали внутренние интриги среди членов будущего "Комитета Национального Единства Туркестана", один из лидеров которого, так же житель Парижа Караш хан Иомудский (он, кстати, впоследствии являлся активным участником создания "Туркестанского легиона") неодобрительно отзывался о Шокае как о "выдающим себя за единственного представителя Туркестана, хотя таковым он не является".
Так что, фактически связь с германским правительством прервалась до оккупации Франции, после которой Мустафа Шокай был препровожден в замок Компьен. В самом замке ему, между прочим, весьма понравилось (не зря тот же профессор Абдуакап Кара именует его "тренировочным лагерем"). Вот как описывает свои трехнедельные впечатления он сам (точнее, в пересказе его жены Марии Гориной): "Мне было предложено выступить по радио, я отказался, заявив, что пока не увижусь со своими соотечественниками из пленных, я агитировать не буду. Мне дали для устройства моих дел один день… Я познакомился с очень интересными людьми… Я чувствовал себя там помолодевшим… В Компьене на открытом воздухе устраивались замечательные лекции, политические диспуты. Я тоже прочел доклад о Туркестане. Слушатели были многочисленные, остались довольны, просили еще прочесть, я было назначил день, вдруг вызывают в комендатуру и объявляют, что я свободен. Страшно волнуюсь в душе за предстоящую встречу с пленными туркестанцами. Будет ли у нас общий язык?"
После выхода из замка, Шокай в очередной раз встречается со своим сподвижником Вали Каюмом, который знакомит его с сотрудником Внешнеполитического управления НСДАП (то есть, тем самым ведомством Розенберга), доктором Герхардом фон Менде, автором книги "Национальная борьба тюркских народов России". В это время, фон Менде уже вовсю участвовал в создании так называемых "Национальных комитетов", в свою очередь служащих для организации национальных частей в составе немецкой армии и предложил сотрудничество по этому вопросу Мустафе Шокаю. В ответ Мустафа Шокай готовит аналитическую записку, в которой предложил подготовить кадры для будущего Туркестанского государства в учебных заведениях Германии, а так же создать из числа пленных военные формирования, которые должны быть использованы только при подходе к границам Туркестана.
Кроме этого, Шокай попросил ознакомить его лично с условиями содержания пленных в таких концентрационных лагерях как Сувалки, Вустрау и Ченстохова. Просьба была исполнена и вояж по концлагерям состоялся. Именно там, по официальной версии Шокай заразился тифом, от которого и скончался в берлинском госпитале "Виктория" в декабре 1941 года. (По версии неофициальной, к его смерти мог приложить руку Вали Каюм хан, претендовавший на первые роли в будущем "Туркестанском легионе" и видевший в Шокае своего наиболее сильного конкурента.) В дальнейшем, Вали Каюм работал уже в связке с еще одним специалистом по тюркским народам, штурмбанфюрером СС Райнером Ольшца, который возглавлял Институт "Рабочая группа Туркестан" и осуществлявший координацию деятельности нацистов, связанную с Центральной Азией, в том числе и по созданию Туркестанского легиона. Любопытно, что уже будучи арестованным в 1945 году, в ходе следственных мероприятий по подготовке Нюренбергского процесса, Ольшца в своих показаниях заявил: "Образование комитетов вовсе не означало, что Германия была намерена признать в будущем независимость народов, которых они должны были представлять. Она была заинтересована в том, чтобы, создавая видимость поддержки антисоветских националистов, привлекать к себе людей и держать их у себя на поводу". Об этом же свидетельствуют и показания бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга: "Я предложил придумать для военнопленных такие идеалы, во имя которых стоило бы рисковать жизнью. Идеалы национал-социализма были им чужды. Таким идеалом могла быть надежда на создание марионеточной национальной автономии, нечто такое, что удовлетворило бы их извечное стремление к независимости…"
Так что, в любом случае все возможные попытки Мустафы Шокая создать с помощью "Туркестанского легиона" что-то вроде третьей силы, (о чем так любят поговорить его нынешние сторонники и апологеты), заведомо были бы обречены на полный провал. А вот предложенный Шокаем план обучения военнопленных, впоследствии был, тем не менее, воплощен в реальную жизнь. В частности, такие курсы были созданы в тренировочном лагере города Вустрау. Они состояли из трех ступеней: первая ("ауфангслагер") для только что прибывших из концентрационных лагерей военнопленных включала в себя предварительную идеологическую обработку, вторая ступень ("форлагер"), для подготовленных и зарекомендовавших себя курсантов и третья ("штаммлагер")- для выпускников. Первый набор из тридцати человек изучали государственное устройство Рейха, его законы, программу и устав НСДАП, немецкий язык, а также, слушали цикл лекций по истории Туркестана (которые читал сам Каюм-хан) и историю ислама. Дополнительная самоподготовка осуществлялась с помощью журнала "Милли Туркестан", издававшийся опять-таки непосредственно Каюм-ханом. Примечательно, что один из его первых номеров был практически полностью посвящен памяти Мустафы Шокая, как духовного идеолога будущего воинского формирования…
Вот, собственно, на этом можно закончить нашу историю, непосредственно касающуюся некоторых этапов жизни и деятельности уроженца Сырдарьинской области, нашедшего свою смерть в инфекционном бараке немецкого госпиталя, Мустафы Шокая. Копья по поводу его персоны ожесточенно ломаются по сей день, и наверняка, будут ломаться в будущем. Одни, в полемическом задоре упорно называют его предателем, хотя, строго говоря, в течение долгих лет он просто был последовательным врагом советской власти, не сильно озадачивающийся методами и нравственными аспектами ведения своей борьбы. Другие, с не меньшим азартом пытаются возвести чуть ли не в ранг национального героя, при этом, не сильно вдаваясь в детальное изучении вопроса, а что собственно такого героического он совершил на своем достаточно извилистом жизненном пути? Ну а третьи, пожалуй занимаются самым неправедным делом: старательно заглаживая острые углы, лепят из этой как мы уже могли убедиться достаточно сложной и противоречивой фигуры, мифологический образ "предвестника независимости страны" и "одного из самых величайших людей современности" (по характеристике Абдуакапа Кара). Во-многом, этому способствуют и эпические художественные произведения (включая фильмы, один из которых был снят режиссером Сатыбалды Нарымбетовым а второй Касымханом Бегмановым на основе своей собственной книги), а также многочисленные псевдоисторические очерки, авторы которых, как опять-таки можно легко убедится, зачастую подают материал с максимальным фактологическим упрощением, или тенденциозной расстановкой акцентов.
Однако, художественный кинематограф еще никогда не был отражением подлинной исторической правды, а нарочитый примитивизм изложения фактов, с целью лепки малооправданного "героического образа" в некоторых печатных изданиях, вполне может сослужить и дурную услугу. Ведь рано или поздно, подметив неизбежные в таких случаях серьезные противоречия, внимательный читатель не будет брать на веру и все остальное изложение. Впрочем, вполне возможно, что ряду нынешних идеологов (как местных, так и пребывающих за рубежом), абсолютно не требуется тот самый вдумчивый и критически мыслящий читатель. А нужен лишь благодарный почитатель и потребитель новой плеяды героев, составленной несколько наспех и поэтому, зачастую не выдерживающий никакой обоснованной критики. Хотя, что-то подобное по теме искусственной мифологизации мы уже проходили в недавнем прошлом. Не правда ли? Так стоит ли, меняя "плюсы" на "минуса", опять наступать буквально на те же грабли, только уже с другим идеологическим окрасом?


Поиск  
Версия для печати
Обсуждение статьи

Еще по теме
Был всегда на передовой 29.05.2015
Чтобы помнили… 29.05.2015
Он был цветом нации 29.05.2015
Великий труженик 25.05.2015
В Мангистау выявлены неизвестные ранее некрополи 25.05.2015
Нацбанк в годы войны 25.05.2015
"И девушки наши в походных шинелях..." 25.05.2015
Их помнит мир спасенный 22.05.2015
В Минске презентовали книгу "Победа одна на всех. Казахстан – Беларусь" 21.05.2015
Воин, педагог, ученый 21.05.2015

Новости ЦентрАзии
Дни рождения
в Казахстане:
29.03.24 Пятница
83. МЕДВЕДЕВ Святослав
78. ЖУКОВ Владимир
77. ЕРЖАНОВ Сырымгали
73. НОСОНОВСКИЙ Геннадий
63. МАЗАКОВ Талгат
61. БАЙДАБЕКОВ Ауез
59. АБИШЕВ Азат
59. ЖУМАДИЛЬДАЕВА Наталья
59. ТАБЫЛДИЕВ Коктембек
57. ИМАНТАЕВ Ермек
57. ХАЛИЛИН Ерден
55. ЛАРИЧЕВ Леонид
43. АЙМАГАМБЕТОВ Лашин
43. АХМЕД-ЗАКИ Дархан
42. ХАИРОВА Камилла
...>>>
30.03.24 Суббота
79. КЕРИМБАЕВ Бигали
78. ЗАЙЦЕВА Александра
74. АМАНБАЕВ Кайрат
72. АЙТБЕКОВ Берик
69. ОРДАБАЕВ Галым
67. СЛАБКЕВИЧ Лариса
65. УТЕУЛИНА Ирина
64. ЖУНУСОВ Сарсембек
63. МОМЫНЖАНОВ Каиргали
63. СМАТЛАЕВ Бауржан
61. ПАРФЕНОВ Дмитрий
60. БЕКЕЖАНОВ Сенбай
57. САБДЕНОВ Кайрат
51. ДАРЖИБАЕВ Еренай
42. ЕСИМОВА Анара
...>>>
31.03.24 Воскресенье
76. СЕРКЕБАЕВ Алмас
71. РАИМЖАНОВ Абдыхапар
70. ЧЕСНОКОВ Анатолий
67. МИНЕЕВА Ирина
65. АКМОЛДАЕВА Елена
65. КУБЕЕВ Еркин
63. КЕРИМХАНОВА Гульнара
62. КИМ Марина
62. МЕНДЕКИНОВА Гульжан
56. ЖАНЖУМЕНОВ Талгат
53. АББАС Бауыржан
52. АЛПЫСБАЕВ Канат
50. БЕККАЛИ Мухтар
46. ДЖАУХАНОВ Руслан
46. ЖАКУПОВ Нурлан
...>>>


Каталог сайтов
Казахстана:
Ак Орда
Казахтелеком
Казинформ
Казкоммерцбанк
КазМунайГаз
Кто есть кто в Казахстане
Самрук-Казына
Tengrinews
ЦентрАзия

в каталог >>>





Copyright © Nomad
Хостинг beget
Top.Mail.Ru
zero.kz