Виталий ЭНГОЛИ, "Экспресс-К", 16 сентября

Постановление Бюро ЦК ЛКСМ Казахстана
О т. Самсонове Б. Г.
Утвердить т. Самсонова Бориса Георгиевича заместителем редактора газеты "Ленинская смена", освободив его от обязанностей заместителя заведующего отделом рабочей молодежи ЦК ЛКСМ Казахстана.
Секретарь ЦК ЛКСМ Казахстана

Это было в 1955 году - начале пути Бориса Самсонова в журналистику. Потом было много постановлений об освобождении и назначении. Подобные решения принимались и в ЦК Компартии Казахстана, и в ЦК ВЛКСМ. Такой был порядок.

Второе "пришествие" Бориса Георгиевича в "Ленинскую смену" состоялось в 1959 году, когда его назначили редактором этой газеты, освободив от обязанностей главного редактора Казахского радио.

А до того было голодающее Поволжье, где он родился. Отъезд в Среднюю Азию. Помните "Ташкент - город хлебный"? Только это было позже событий, описываемых в повести А. Неверова.

В 1942 году Борис после окончания восьми классов поступил в двухгодичную юридическую школу, эвакуированную из Харькова в город Фрунзе, ныне Бишкек. Борис успел закончить эту школу. Его отец Георгий Петрович уже погиб на фронте:

С начала 1944 года Борис служил и учился воинскому делу в Чирчике, Талгаре, Рязанском артучилище. Участвовал в Параде Победы летом 1945 года. Потом опять служил.

Об этом периоде Самсонов вспоминает тепло и охотно: еще бы - молодость, хоть и тяжелое было время, когда он после демобилизации преподавал в ремесленном училище, работал народным следователем в районной прокуратуре, был зачислен в Алма-Атинский юридический институт, но из-за проблем с жильем стал в ФЗУ воспитателем, потом помполитом, а с 1949 года - инструктором ЦК комсомола Казахстана. В 1954 году закончил отделение журналистики Центральной комсомольской школы и вернулся в ЦК комсомола зам. зав. отделом рабочей молодежи.

Позже Борис окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС.

Я пришел в редакцию на год позже Самсонова. Сидели мы в одной комнате втроем: Борис, ответственный секретарь Юрий Рыбкин и я, начинающий литсотрудник, переведенный по настоянию Юрия из отдела учащейся молодежи в секретариат. Видимо, чем-то я ему приглянулся.

Прекрасно зная комсомольскую работу, обладая большим жизненным опытом, Борис был ударной силой редакции и редактора Вениамина Ивановича Ларина. Новые рубрики, новые темы, идеи Самсонова сразу же претворялись в жизнь. Его выступления вызывали отклики, а порой общественный резонанс. Борис часто бывал в командировках. Даже будучи редактором, сам вызывался проверять острые сигналы. Привозил много впечатлений и, конечно, интересные материалы. Борис был доброжелателен, упорен, настойчив, принципиален. Его трудно было переубедить, когда он чувствовал свою правоту.

В то время газеты, особенно молодежные, увлекались публикацией приключенческих произведений. Это, по мнению редакции, повышало читабельность.

Самсонов ушел в отпуск. В его отсутствие замредактора Владимир Поляков безуспешно искал "что-то интересное". Прослышав об этом, тогдашний сотрудник "Казправды" Анатолий Галиев, в будущем московский сценарист и писатель, предложил фантастический роман. Володя сомневался в целесообразности публикации, но Анатолий все-таки уговорил его.

Вернувшись из отпуска, Борис прочел несколько номеров и охарактеризовал коротко:

- Бредок.

А еще любимым словом у Самсонова было "охламон", но на этот раз он его не употребил.

На небольшом совещании в редакции решили дать изложение нескольких глав в ближайших номерах и прекратить печатать эту фантастику.

Борис умел принимать решения, но делал это, как и Ларин, не сразу, а все тщательно взвесив, чтобы не обидеть или, не дай бог, оскорбить человека.

Но спорить он умел и любил. Однажды с ответсекретарем (а это был я) проспорили о каком-то материале весь вечер, а утром, придя на работу, Борис первым делом заглянул в секретариат и сказал:

- Давай, Виталий, все-таки будем делать, как я решил. Поверь, так лучше.

В редакции любили спорт. Особенно шахматы, пинг-понг и футбол. Сражались азартно, порой забывая про обеды, но за футбол в основном болели. Самсонов обожал бильярд, он и до сих пор играет хорошо, нередко огорчая нашего друга Геннадия Ивановича Толмачева, тоже мастера этой игры.

Как-то мы с известным радиотелекомментатором Петром Аркадьевичем Деражинским затащили Бориса на стадион "Спартак", где "Кайрат" играл с ереванским "Араратом". Мы с Деражинским так увлеклись игрой, что не заметили, как исчез Самсонов. В перерыве Петр сказал:

- Пойдем проверим.

Бильярдная была недалеко. Борис и правда там сражался.

В редакции существовала традиция встреч с известными людьми. Однажды такая встреча состоялась с фигуристками, приехавшими тренироваться на Медео.

Тренер подробно и интересно рассказал о фигурном катании, спортсменках и на любознательный вопрос Галины Берковской, как стать фигуристкой, сказал о мастерстве, трудолюбии, габаритах фигуры, что-то вроде 90-60-90. Тогда это было внове. Последнее больше всего заинтересовало ленсменочек. После встречи, закрывшись в машбюро по инициативе, кажется, Нелли Эйсмонт, они с хохотом тщательно перемерили друг друга. Заинтересованные мужчины допытывались, кто же в "Ленсмене" всех милее. Наиболее соответствовала идеальным габаритам, кажется, Валентина Полевская.

Узнав об этом после дежурства в типографии, Борис на летучке спросил у зам. ответсекретаря Николая Ларичкина: по какому принципу подбираются на работу корректоры, заметив, мол, и ошибок много, и глаз положить не на кого. Ответ Николая "Что, мне с сантиметром их подбирать" потонул в хохоте.

Шутку ценили и любили в редакции. И еще увлекались придумыванием всяких прозвищ. Какого-то общего правила не было - лишь бы было остроумно. Обидные не принимались: понимали, что давались они со зла, а это не поощрялось.

Игоря Чайковского звали Римским-Корсаковым. Историка по образованию Иосифа Маляра иногда звали Жан-Поль Маляр по аналогии с французским революционером Жан-Полем Маратом. Заведующего отделом пропаганды, любителя пофилософствовать Сашу Фридмана величали Фридман Энгельс. Его жену Ирину Иновелли, грузинку по происхождению, - Тифлисской княжной. Михаила Митько - семиреченским казаком, что соответствовало его социальному происхождению. Владимира Ушакова после известного фильма об адмирале - его однофамильце - Ушак-ноша. Петра Афанасьевича Кузьмина - Петюнчик.

Иногда не нужно было ничего выдумывать. У Надежды Таракчеевой девичья фамилия была Кондес (как звучит!), а у Валентины Полевской - не менее звучная и известная Радецкая (помните бравурный и веселый "Марш Радецкого" Штрауса и одноименный роман Йозефа Рота?).

Не щадили и редакторов. Вениамина Ивановича Ларина за глаза величали Витамином Ивановичем (кажется, выдумка А. Розанова). Бориса Самсонова - отцом Борисом. Это пошло от Н. Ларичкина, прочитавшего повесть Самсонова, в которой одного из персонажей звали отец Сиволдай. Николаю очень нравилось это имя, и он часто повторял его со смаком.

Борис издал несколько книг на религиозные, милицейские темы, о трагических событиях гражданской войны.

Редактором Б. Самсонов проработал 3 года. По уважительной причине он отклонил предложение поехать редактором областной газеты. И судьба снова свела его с В. Лариным, редактировавшим "Огни Алатау". Борис был у него заместителем, потом - зам. главного редактора Комитета по печати республики.

Естественно, была семья. Жена Екатерина Георгиевна Гриненкова, прекрасные дети Анатолий и Наташа, внуки.

- Ах, дедуля-дедуля, ах, бабуля-бабуля, тра-ля-ля, тра-ля-ля, - пела как-то вроде совсем недавно внучка Ириша, ставшая сейчас очаровательной деловой леди.

Судьба часто разлучала и сводила нас. Очередная встреча состоялась в здании Дома правительства. Я работал в ЦК партии, Борис - в Совете Министров республики заместителем заведующего отделом. Между этими двумя организациями были тесные контакты. Я знал, что и в Совмине Самсонов постоянно входил в группы по подготовке важных материалов.

Такие люди были нужны в ЦК Компартии Казахстана. Помощник Д. А. Кунаева Владислав Васильевич Владимиров, знавший Самсонова еще по работе в редакции "Огней Алатау", приложил немало усилий, чтобы забрать его из Совмина в ЦК.

Так мы снова встретились по работе.

У Бориса было двойственное положение - с одной стороны, зам. зав. отделом организационно-партийной работы с кучей забот и обязанностей, с другой - неофициальный помощник первого секретаря, выполняющий его задания и поручения.

Об этом Борис Георгиевич интересно напишет позже в своей книге "Бремя власти".

Не обошел он вниманием и меня. После ухода в Президиум Верховного Совета республики секретаря ЦК С. Н. Имашева и зав. отделом пропаганды А. П. Плотникова на его место пришел Георгий Михайлович Шестаков, с которым мы раньше работали в отделе зав. секторами. Он - политико-массовой работы, я - печати.

У нас были нормальные отношения, мы часто готовили совместные материалы. Потом Георгий уехал секретарем обкома партии на Мангышлак, а когда вернулся... спокойная, деловая обстановка изменилась. Начались придирки, интриги. Я старался работать, не обращая на это внимания. Одной из причин нервозности в отделе была привычка Владимирова давать поручения, минуя руководство отдела. Впоследствии эта манера плохо отразилась и на отношениях между Борисом Самсоновым и его заведующим. Владислав давал мне задания, а когда я спрашивал, что знает ли об этом Шестаков, отвечал что-то вроде "перебьется" или "переживет". Они не любили друг друга.

Георгия это раздражало, с помощью своего мангышлакского приятеля второго секретаря ЦК Олега Семеновича Мирошхина он начал плести интриги, а поскольку интриги против помощника первого секретаря ЦК были обречены на неудачу, он сосредоточился на других, в том числе и на некоторых работниках отдела - А. Артемьеве, В. Крылове, К. Юсупове.

Олега Семеновича не особенно уважали в аппарате, в основном из-за его некомпетентности, непоследовательности, непринципиальности, были и обиженные. После перевода Мирошхина из ЦК послом в одну из центральноафриканских стран кто-то в сердцах бросил:

- Чтоб его там людоеды съели.

Когда судьба развела нас с Шестаковым (он работал главным редактором журнала "Партийная жизнь Казахстана", я - первым заместителем начальника Главлита), отношения наши наладились. Я не держал на него зла, но след от обиды и несправедливости остался.

Спасибо Димашу Ахмедовичу Кунаеву, тогдашнему секретарю ЦК Нурсултану Абишевичу Назарбаеву, Закашу Камалиденовичу Камалиденову, а также зав. общим отделом ЦК Какиму Шакировичу Абдрашитову за то, что не поверили в наветы, отвергли обвинения в моей профессиональной некомпетентности.

С помощью Бориса Самсонова и Владислава Владимирова я был переведен в отдел организационно-партийной работы ЦК заведующим сектором информации вместо ушедшей на пенсию Евдокии Григорьевны Наливайко, тоже бывшей когда-то редактором "Ленсмены".

В секторе информации работа была беспокойной. Часто ЦК КПСС просил отклики, в основном на события, связанные с Л. И. Брежневым, его поездками, выступлениями. Срочно подключались к работе обкомы. По телетайпу передавались сообщения, которые обобщались. Борис как мой шеф, несмотря на занятость, помогал готовить материалы. Они проходили через заведующего отделом, а потом за подписью, как правило, первого секретаря ЦК передавались мною по телефону в ЦК КПСС.

Выработался определенный стиль информации - одобряем, поддерживаем. Окружение Л. И. Брежнева, видимо, не желая беспокоить генсека, создавало вокруг него атмосферу парадности, праздника и согласия. Хотя проблем было много, они решались в повседневном труде. На секторе информации лежало обобщение некоторых материалов и объективные выводы. Это была не менее беспокойная аналитическая работа.

Борису на двух стульях работалось более или менее спокойно, но с переводом Аманжола Каликовича Каликова председателем партийной комиссии ЦК начались проблемы.

Новый зав. - толковый, знающий свое дело Айсагалий Абылкасымович Мухамбетов, человек с беспокойным характером - принципиально не захотел понимать, как работник, считающийся его заместителем, должен выполнять поручения кого-то другого. Двужильный Борис с трудом справлялся со своими обязанностями, добросовестно выполнял поручения как в отделе, так Д. А. Кунаева.

Владислав даже, по-моему, ревновал Бориса к своему шефу, когда тот давал указания непосредственно Самсонову, минуя его. Даже, я думаю, Владислава больше бы устраивало, если бы Борис был помощником помощника, т. е. его, Владимирова.

Назревал конфликт, который проявился на бурном партсобрании в отделе, после чего Самсонов был переведен заместителем зав. отделом пропаганды. Упускаю частности и детали. Об этом с болью в сердце написал потом Борис в своей книге. Действительно, сколько времени, сил и энергии уходило вместо дел на интриги и склоки, на которые в ЦК были, прямо скажем, непревзойденные мастера. И может быть, это хорошо, что Борис в смутное и драматическое время, когда первым секретарем ЦК был Г. В. Колбин, работал так же, как и я, не в ЦК.

Впоследствии комиссии даже составляли списки виновных в декабрьских событиях 1986 года, называя много фамилий, но обходя, на мой взгляд, главного их виновника - М. С. Горбачева. Невозможно даже предположить, что назначение первого секретаря одной из крупных партийных организаций страны проходило без ведома Генерального секретаря ЦК КПСС, потом президента Советского Союза.

Позже Горбачев обвинил во всем Кунаева. Пытаясь как-то оправдаться, он потом заявлял, что всегда высоко ценил Нурсултана Абишевича Назарбаева и хотел сделать его председателем Совета Министров СССР. А кто ему, спрашивается, мешал принять правильное решение?

А Самсонов, возглавляя "Казкнигу", успешно руководил торговлей книгами в республике.

Уже на пенсии оба мы работали в журналах "Отцы и дети", "Социальная защита", "Экономика и жизнь". В основном я у него в подчинении и, как прежде, не мешая друг другу трудиться, поддерживая сложившиеся ровные отношения.

Никто из нас никогда не корчил из себя начальника. Ни он, ни я не понимали тех людей, которые к подчиненным относились снисходительно, порой даже грубо, чем хотели подчеркнуть свое превосходство, дергали по пустякам.

Когда мы с Капасом (назовем его так) работали в печати, то поддерживали товарищеские отношения, хотя я замечал, что он не всегда корректен с подчиненными. На какое-то время в ЦК он стал моим начальником.

- Виталий, позови мне срочно Болата, - как-то попросил он по телефону.

Болат был инструктором в секторе печати.

Я выполнил просьбу Капаса.

Через несколько минут снова его звонок:

- Виталий, Болат только что вышел от меня, поймай его в коридоре и снова направь ко мне.

Такие и подобные другие дерганья отвлекали от дел, мешали сосредоточиться. Я рассказал об этом Борису. Тот долго смеялся, потом посоветовал:

- Поговори с ним на тему, что ты не мальчик на побегушках и не навсегда люди остаются в начальниках.

Я последовал совету старшего товарища. На какое-то время Капас успокоился. Этот, в принципе, неплохой человек и хороший специалист протрезвел, когда его перевели на работу, не связанную с руководством сложным и большим коллективом.

Когда-то талантливые журналисты Самсонов и Владимиров были друзьями, во всяком случае, хорошими товарищами. Но Владислав нередко терял чувство меры, работая в ЦК Компартии Казахстана. Борис часто его критиковал. Отношения их испортились. Прошло много времени, я старался понять (спрашивать было неудобно), простил Самсонов Владимирова или нет. Может быть, и простил, как это сделали другие.

Действительно, "начальниками" люди остаются не навсегда, но всегда нужно оставаться людьми.

Добросовестный, болеющий за свое дело профессионал высокого класса Борис был всегда востребован.

Работавший одно время редактором газеты "Народный конгресс Казахстана" Геннадий Толмачев, как-то встретив гуляющего Самсонова, предложил:

- Чего зря ходишь? Пойдем ко мне.

В этой газете почти 70-летний Борис считался одним из лучших сотрудников. Он и сейчас, накануне своего 80-летия (это случится в будущем году), неугомонен, полон творческих задумок, пишет.

Недавно разговаривал с бывшим ленсменовцем Эдуардом Олеговичем Мацкевичем о том о сем, в том числе о ветеранах.

Эдик сказал мне о Борисе:

- Видел Самсонова. Подтянутый, крепкий. Ну какой же это ветеран? Ему и сорока лет не дашь.

Как говорится: тьфу, тьфу, тьфу, не сглазить!

Здоровья, счастья, творческих удач тебе, мой друг Борис!