Майгуль КОНДЫКАЗАКОВА, Диалог.Кз, 9 октября

Первым стал "обратывать" гостя по сложившейся традиции, Нурлан Еримбетов, модератор клуба:

- У нас в гостях музыкант, виолончелист, который возглавлял в свое время президентский оркестр, в прошлом вице-министр культуры, то есть один из немногих, которые знают эту сферу изнутри.

Такой вопрос: за 17 лет независимости у нас было 11 министров культуры. По-моему, это самая многострадальная отрасль. Мне как человеку, окончившему институт культуры и работавшему в этой сфере, иногда обидно, что кресло это становится столь часто переходящим. Это коробит мое самолюбие, потому что я считаю, что частая сменяемость министров говорит о том, что данной сферой может управлять кто угодно. Почему так часто меняются министры, и что с этим делать?

Арыстанбек Мухамедиулы:

- Вы, наверно, знакомы с Дюсеном Касеиновым, который ныне является генеральным директором в Тюрксое, в Анкаре. Талантливый скрипач, бывший министр культуры. Человек, который посвятил себя созидательному труду в этой сфере. На одном международном форуме ему задали похожий вопрос: "Почему у вас так часто меняются министры культуры и образования?" Он ответил: "Это во благо. Чем больше у нас в стране культурных людей, тем лучше для нации". (Когда человек становится министром культуры, он постоянно выходит в театры, музеи и проч.). Так что на этот вопрос хотел бы ответить словами Дюсена Курабаевича Касеинова.

Н.Е.: - Я помню, министерство культуры как только не называли: то Министерство культуры, то культуры, информации и общественного согласия, то культуры и спорта. Когда вы были вице-министром, об этом был разговор? Чем это все закончится?

А. М.: - В действительности не секрет, когда происходит становление государства, такие эксперименты идут не только в нашей стране, но и в других странах. Возьмем ту же Россию: там сначала было Министерство массовой коммуникации, сейчас опять вернулось название - Министерство культуры. И опять же вспоминается Дюсен Курабаевич - уникальный человек. Когда чуть ли не ежегодно происходило примыкание одних министерств к другим, он говорил: "Ребята, лучше не останавливаться, мы хорошо идем: мы уже вобрали в себя здравоохранение, спорт, образование, информацию, скоро подойдем к "КазМунайГазу" - это же благо…

Н.Е.: - По-моему, уже одного в "КМГ" закинули из Министерства культуры - министра Косубаева…

Некоторый резонанс вызвала публикация прошлой недели по поводу изменения вашей фамилии - с Алиева на Мухамедиулы. Чтобы закрыть эту тему или начать новый ее виток, хотелось бы узнать: что случилось? Я понимаю, что такие новости становятся новостями, когда нет других новостей, ни хороших, ни плохих. Но тем не менее?

А.М.: - Вспоминается ситуация, связанная с фамилией известного драматурга-сценариста Аскара Сулейменова. Ныне покойный автор сценария к фильму "Кыз Жибек", известный публицист, человек широчайшей эрудиции однажды зашел в Союз писателей после очередного мероприятия. Вызвал такси и представился: "Сулейменов". Диспетчер отвечает: "Да, да, конечно, Олжас Сулейменов, мы вас знаем". Он говорит: "Айналайн, я Аскар Сулейменов. Я прошу с кем попало не путать меня". И с фамилиями бывают такие ситуации. Я еще вспомнил: уважаемый наш драматург, писатель Аким Тарази (тогда он был Аким Ашимов) рассказывал, как в молодости отправил в редакцию для публикации одну из первых своих пьес. И - нет никакой реакции. Но раз определенное время не возвращают, значит, пьесу приняли. И соответственно, писатель пошел получать гонорар. Он приходит в редакцию, только открывает дверь, навстречу бежит секретарь: "Аким-ага, как нам найти Асанали Ашимова? Он такую шикарную пьесу написал, надо ему гонорар выплатить..." Ашимов был в то время очень популярным, и Аким Уртаевич взял псевдоним Тарази. На самом деле для меня этот вопрос очень неоднозначный, очень серьезный, потому что, вы сами знаете, по приобретении независимости, происходит самоидентификация нации, возрождение неких национальных особенностей. Для меня, например, образцом мужественности и гражданской позиции является известный Бауыржан Момыш-улы. Мне вспоминается такой случай, когда во время войны к нему обратились: "Бауржан Момышевич", он резко оборвал: "Почему переиначиваете? У меня же ясно написано в документах: Бауыржан Момыш-улы" Этот человек был героем не только в военные годы, но придерживался твердой гражданской позиции и после войны. И в детстве он был для меня образцом для подражания.

Я с большим уважением отношусь к носителям фамилии Алиева. Когда выезжал на международные конференции, меня очень часто причисляли к азербайджанской делегации. И когда я с Болатом Бюлбюл-оглы встречался, он говорил: "Что-нибудь сделай, все время тебя ставят к нам в группу". И на самом деле ведь Бюлбюл в азербайджанском - это не фамилия, это псевдоним, в переводе значит "соловей". Поскольку его отец был известным исполнителем, он и взял себе такой псевдоним. И мне кажется, определенное недовольство, мол, предал своих предков, свою фамилию, - эта сторона не так важна, с моей точки зрения.

Я могу привести еще один пример: когда Андрея Кончаловского спросили: "А почему вы поменяли свою фамилию, ведь вы Михалков?" Он ответил: "Для одной страны два Михалкова - очень много. Поэтому я взял фамилию матери". Но никто в мире его за это не осуждает, не говорит, что он предал своего отца.

Н.Е.: - Но двух Алиевых Казахстан, мне кажется, стерпел бы.

А.М.: - Вы посмотрите любой справочник. Там больше всего Алиевых. Вообще-то несколько лет я уже публикуюсь как Арыстанбек Мухамедиулы. И самое интересное, когда публикуешься под этим именем, все знакомые звонят: статью прочитали. Высказывают оценки: нравится - не нравится. А в концертной программе пишешь: Алиев - никакой реакции.

И сейчас у нас в республике идет самоидентификация особенностей, сами знаете: Майра Мухамедкызы сейчас взяла фамилию Майра Керей. Есть у нас и Сара Найман, и даже такой известный деятель культуры как Тунгышпай Жаманкулов в последнее время во всех афишах фигурирует как Тунгышпай Аль-Тарази. Покойный Раимбек Сейтметов публиковался как Раимбек Аль-Туркестани.

У нас сейчас идет поиск таких особенностей, чтобы мы были узнаваемы в мире. Вы знаете, во всем мире есть узнаваемость нации по окончаниям фамилий - у армян -ян, в шведских странах - -сон. И мне бы очень хотелось, так как Бауыржан Момышулы был моим идеалом, быть похожим на него. Мухамеди - имя моего отца, я думаю, он вполне заслуживает увековечения.

Я еще раз подчеркиваю, что с большим уважением отношусь к моим однофамильцам.

Вообще я к журналистам отношусь… не скажу, что с пониманием. У вас как-то так поставлено, что… У нас речь была совсем о другом (с журналистом "Времени" - ред.) и я, выражая свое возмущение журналистами, имею в виду следующее: сразу ссылаются на редактора: "Не я писал, редактор, ему отдали. Он, что хочет, то и делает…" Обращаешься к редактору, он говорит: "Да вы что? Какое интервью от журналиста пришло, такое напечатал". Это для меня большой жизненный урок, как говорится, век живи - век учись. В последующем буду знать, что с братьями-журналистами надо быть очень внимательным. Я не смею никого упрекать, у каждого свой хлеб, а на самом деле речь была совсем о другом.

(из зала) - То есть политического антуража не было - с Рахатом Алиевым связанного?

А.М.: - Знаете, я еще раз повторюсь: у меня публикации под псевдонимом Мухамедиулы выходят уже несколько лет подряд. Вы сами можете прессу посмотреть: "Егемен Казахстан", "Казахстанская правда", другие. Я когда-то печатался как Арстанбек Али. Сразу начинают проводить параллель и высмеивать - Мухамед Али и т.д. Но это, конечно, всего лишь поиски в творческом отношении.

- Нет ли у вас в связи с этим намерения подать в суд на газету "Время" или потребовать официального извинения?

- Честно говоря, я очень благодарен этому журналисту. Он мне преподал урок, что в жизни надо быть очень внимательным. И вообще я стараюсь свои усилия, время направлять в созидательное русло. Жизнь прекрасна, многое хочется сделать, лучше мне работать в другом направлении.

Н. Е.: Это чисто ертысбаевский подход.

- Но Ертысбаев, тем не менее, в суд подал - создал прецедент, а вы не хотите?

А.М.: - Нет, я, наоборот, благодарен. У меня много планов в созидательном отношении. Тем более, я относительно молодой ректор, и хочется, чтобы академия Жургенова процветала.

- Я приехала с Севера, не знаю, как на юге, но у нас такая тенденция: театры отказываются от института главного режиссера. То есть считается, что главный режиссер - человек, который разрушает труппу, тянет театр вниз, и начинают заниматься тем, что просто приглашают московских режиссеров. И театр начинает подниматься. Но опять-таки околотеатральная общественность говорит, что это нехорошо. Что это просто не дает развиваться нашей казахстанской режиссуре.

А. М.: - Здесь мой ответ однозначен, потому что все великие театры узнаваемы своим почерком. Например, если попадете в Москву и пойдете в Ленком, то это театр Марка Захарова, или Олега Табакова, или Андрея Мягкова - у каждого свой жанр, свое неповторимое лицо. Когда отказываются от института главного режиссера, это говорит о какой-то психологической неуверенности, например, Рубен Суренович Андриасян, главный режиссер Лермонтовского театра, с удовольствием приглашает режиссеров со стороны, потому что он в своем мастерстве уверен. А то, о чем вы говорите, касается людей, которые в профессиональном отношении слабоваты. Они стараются эту должность либо упразднить, либо узурпировать. На самом деле, в каждом театре, как в каждом творческом коллективе, должен быть главный руководитель. Конечно, приглашенные режиссеры нужны для разнообразия. Скажем, в том же Ленкоме не всегда ставят спектакли Марка Захарова. Там и другим режиссерам дается такая возможность. Но кто любит стиль этого режиссера, они идут именно в этот театр.

(из зала) - Вы знаете молодых режиссеров по Казахстану - мы помним, раньше такое было достаточно часто - молодой режиссер, выпускник вуза, приезжает в город, и он взрывает этот город, о его спектаклях все начинают говорить, все начинают ходить в театр. В последнее время вы знаете такой пример, чтобы кто-то приехал, и наш театр заиграл?

А.М.: - В этом отношении яркий пример сейчас - в казахском драматическом театре Мангистауской области есть замечательная женщина - молодой режиссер. Ее спектакли на фестивалях завоевывают призовые места. Есть такие случаи. В Алматы постановки Игоря Пискунова представляют большой интерес. Театр "АРТиШОК" - вроде частный, но у него есть свой стиль, и когда они выступали в Астане, мы сами ходили туда как зрители. Так что яркие примеры есть, есть интересные подходы.Н.Е.: - Н.Е.: - Насколько сегодня акимы (вы были вице-министром) влияют на ситуацию в областях в культурном отношении? Я знаю, что с приездом одного чиновника вся область начинает увлекаться джазом. Есть области, где моментально просыпается любовь к айтысу, там не менее мерседеса должен быть первый приз, хотя играют пацаны. Есть акимы, которые очень любят комсомольские песни, постоянно ностальгируют по целине, по времени становления нашей тяжелой промышленности. Насколько это есть? Ведь человек влияет на культурную политику в регионе. Насколько сегодня народ в регионе зависит от уровня просвещенности, развитости акима? Я помню, мы как-то делали государственный закуп книг, естественно, должен был проводиться тендер. Я принес одному из руководителей области список книг - он вычеркнул классиков (он их не знал просто), и пришли книги местных писателей. Насколько мы являемся заложниками вкусов, опыта, внутренней культуры наших руководителей?

А. М.: - Я хочу привести конкретный случай, который произошел в Западном Казахстане с Маратом Бисенгалиевым. Сейчас, слава богу, этот вопрос уладился. Марат Бисенгалиев продолжает работать, возобновился международный конкурс, и все острые моменты решены. И мы ведь должны быть благодарны Марату Бисенгалиеву, за то, что он, великолепный музыкант, с мировым именем, организовал оркестр в Западном Казахстане. Ведь он, кроме того, возглавляет в Лондоне камерный оркестр, и его упрекают за то, что он в Индии, в Бомбее возглавляет симфонический оркестр. Но, извините, это же во благо. Когда он выступает в Индии, он выступает с симфоническим оркестром Западно-Казахстанской области - что он пропагандирует? Не столько себя, сколько эту область, сколько нашу культуру. И он ведь оркестр открыл не в благополучном Алматы, где собрались все музыканты, а в Западном Казахстане.

Н.Е.: - Вы хотите сказать, что Кушербаев его открыл, приехал Измухамбетов - и попытался закрыть?

Айгуль Омарова, журналист: - Нет, просто Измухамбетов хотел своего человека поставить, но понял, что такого уровня человека он не найдет.

А.М.: - Еще очень отрадно, что у нас в областях открывается очень много театров, оркестров и т.д. Симфонические оркестры появились в Восточно-Казахстанской, Павлодарской, Западно-Казахстанской областях. В Караганде давно уже существует. Сейчас открывается симфонический оркестр в Мангистауской области. Это отрадно, когда идет какой-то всплеск. Если кто-то любит айтыс, то это тоже неплохо.

Н.Е.: - Вы по долгу своей службы и в президентском оркестре, и в администрации, и в частности, в Министерстве культуры, когда возглавляли "Казак эуендери", отвечали за организацию правительственных концертов к приезду глав государств и т.д. Кто составляет программу этих концертов, и насколько вы учитываете вкусы президента страны, премьера при составлении программы? Что они любят?

А.М.: - Если вы имеете в виду протокольные мероприятия или приезд высоких гостей из других стран, то, естественно, при составлении программы мы заранее изучаем предпочтения этого человека. Например, очень было отрадно, что бывший лидер Китая, Цзянь Цзэминь любил песню, может быть, оттого, что он учился в Москве, "Подмосковные вечера". Он сам по специальности - музыкант, скрипач, и самое удивительное, он очень любил, у нас даже немного забытую, казахскую песню "Манмангер". И великолепно пел эту песню. И конечно, при его приезде, при приезде других гостей обязательно учитываются их предпочтения. Например, когда проходил один из первых визитов короля Испании Хуана Карлоса, мы сделали переложение испанских вещей для домбры и баяна в президентском оркестре. И когда Хуан Карлос услышал эту игру, он удивился и пригласил музыканта. Мы, честно говоря, испугались: зачем? А он попросил, чтобы рядом с ним домбрист исполнил еще раз то же самое. Возможно, у него было сомнение, что сложные испанские вещи, которые исполняются на шести- семиструнных гитарах, на двухструнном инструменте можно так великолепно исполнить. Домбрист исполнил еще раз, Хуан Карлос был очень приятно удивлен, что на наших национальных инструментах на таком высоком уровне исполняются произведения испанских композиторов.

И, как вы сами знаете, глава нашего государства - очень музыкальный человек. Конкретные произведения, которые ему нравятся: всем известная песня "Весна на Заречной улице", казахская песня "Бир бала" и он очень хорошо знает русские романсы 60-х, 70-х годов в их классическом варианте. И именно благодаря этому этот жанр, который стал немного забываться, сейчас возрождается.

Н.Е.: Насколько я знаю, в московский ГИТИС конкурс - 120 человек на место, во ВГИК - 100 человек на место. Это только актерские курсы, на режиссерских - еще больше. 25, 50 человек на место - в Щепкинском, Щукинском, Гнесинском и проч. Каков конкурс сегодня в вашей Национальной академии? Насколько она сегодня популярна? Есть ли такой ажиотаж? Тем более, что ваша академия в Казахстане концентрирует в себе и Щепкинское, и Гнесинку, и все остальное.

А.М.: - Вы правы. Наша академия является действительно многонаправленным учебным заведением. Если, например, в консерватории идет обучение только классической музыке, то хореографии, режиссуре, кино, искусствоведению, скульптуре, операторскому мастерству - всему этому обучают у нас. Конечно, как ректору, хочется, чтобы был ажиотаж, как во ВГИКе, слезы, страсти. На самом деле практика показывает, что мы не можем обеспечивать всю республику творческими кадрами. Во многих областных театрах и даже в симфонических оркестрах большая половина состава закончили местное музыкальное училище или какой-нибудь факультет педагогического института. К сожалению, а может быть, и к радости, мы не выпускаем выпуски в 150 или в 1000 человек. У нас выпуск, как правило, 8 или 10 человек - единицы. И конечно, для такой огромной страны, когда открываются новые театры, новые творческие коллективы, этого мало.

(из зала)- На актерский факультет какой ожидается конкурс?

А.М.: - К актерскому факультету, я могу с радостью сказать, в этом году был огромный интерес. Ни на одну специальность, здесь я не лукавлю, нет такого огромного спроса как на актерское мастерство, продюсерство и эстрадный вокал. Здесь действительно огромный конкурс. У нас молодые таланты почему-то считают, что они должны либо петь эстрадные песни, либо быть гениальным режиссером, на худой конец, актером театра. Это нам как-то свойственно. На эти специальности в этом году было на 1 место - 5-6 человек. К сожалению, на художественную живопись, декоративно-прикладное искусство, например, художественную керамику, обработку дерева, художественные изделия из металла - на 1 место 1,5 человека. Как-то так получилось, что вроде бы эти специальности должны быть очень престижны сейчас, но, тем не менее, на них удивительным образом спрос падает. Мы ведем работу, чтобы в нашу академию шли те студенты, которые стали бы высококлассными специалистами после окончания. Тогда можно будет сказать, что академия заслуживает звания лучшей из лучших.

(из зала)- Вы сказали, что вы новый ректор академии. После того, как вы им стали, разрабатывалась новая концепция развития вуза?

И еще вопрос. Сейчас мы все хвалимся, что присоединились к той или иной конвенции или документу, которые подразумевают новые стандарты в области образования, к Болонской, например. Но на самом деле, дипломы каких наших вузов котируются за рубежом? Насколько ценится образование в вашей академии в Средней Азии, России?

А.М.: - Конечно, у нас существуют трехлетний, пятилетний, десятилетний планы. Но они постоянно выдвигаются на учебный совет, подвергаются изменениям и доработке. В такой области, как образование, культура, без плана работать, как вы понимаете, сложно.

А насчет второго вашего вопроса - вы правы. Прежде чем присоединяться к какой бы то ни было конвенции, к той же Болонской хартии, нужно думать. Почему? Потому что после подписания, все, как правило, остается без изменений. Подписываем только ради того, чтобы подписать. Нужно, чтобы международные договоры были точечно направлены на благо тех специальностей, которые у нас есть. Мы сейчас заключили договор с Национальным университетом Южной Кореи, городом Сеул - по специальности анимация. Сейчас все знают: идет азиатский бум в сфере кино, у них это поставлено на действительно достаточно высоком уровне, и именно в плане обучения анимации целесообразно заключать договор с этим учебным заведением. В области балетного искусства - конечно, родоначальником здесь является русский балет, который очень высоко развит. И в этой сфере мы заключили договор с академией танца им. Ваганова - о взаимном сотрудничестве именно в области хореографии, потому что Мариинский театр, училище им. Ваганова - это уже мировой бренд, это имя. Если в области изящных искусств (живописи), то это, конечно, Европа, Франция, Голландия. И в ноябре месяце мы уже заключаем с Национальной высшей школой изящного искусства г. Париж, которая основана Людовиком Четырнадцатым в XVII веке, договор о взаимном сотрудничестве. И такие точечные международные договоры - они нам просто необходимы, если мы хотим стать действительно культурной державой.

- Преподаватели оттуда приезжают, или наши студенты туда ездят?

А.М.: - Взаимно, и студенты ездят на стажировку, и преподаватели приезжают. И естественно, мы хотели бы, чтобы лучшие из лучших среди педагогов работали у нас, потому что сейчас специалисты кино, анимации в Казахстане действительно готовятся в единственном учебном заведении- в академии Жургенова. Поэтому мы просто обязаны обращать пристальное внимание на подготовку именно этих специалистов.

А.О.: - Вопрос как бывшему вице-министру: у государства есть продуманная политика в области культуры? У нас очень много артистов балета - выпускников нашего Селезневского училища - танцуют в самых разных странах мира: в том числе в Королевском балете Гедиминаса Таранды, в той же Мариинке и т.д. Та же прима-балерина Мариинки - наша соотечественница - ее вы приглашаете к себе, чтобы она вела мастер-класс и т.д.? Кстати, знает ли кто-нибудь - сейчас по телевизору идут "Ментовские войны" - актер, исполняющий главную роль - из Экибастуза. Елена Ксенофонтова - наша, Олег Янковский - наш…

А.М.: - Не секрет, что мы хотели заключить договор с Ваганьковской академией танца. Худруком там как раз является Муратова. Это очень престижное учебное заведение, которое ни с кем не подписывало международные договоры. Может быть, мы в некоторой степени злоупотребили тем, что мы из Казахстана. Но в том, что мы заключили договор, была, в определенной мере, ее помощь.

Н.Е.: - Зарплата артиста балета академического театра оперы и балета им. Абая?

А.М.: - У наших артистов балета есть определенная шкала - в среднем они получают 40-45 тысяч тенге. У кого большой стаж, естественно, получает чуть побольше, начинающий - поменьше. Отрадно, что работая за такую невысокую плату, артисты балета, тем не менее, не покидают свою профессию. В балетном искусстве есть какая-то магия. А то, что они выступают в лучших зарубежных театрах, это благо для нашей страны. Мы их приглашаем, вы сами знаете: Алия Таныкбаева недавно выступила в Астане, и в нашем Алматинском оперном театре есть конкретные примеры - Рамазан Бапов, допустим. Кто бы ни уезжал, все равно когда-нибудь возвращается в свою страну. Рамазан, который в течение 10 лет работал в балетных студиях США, набрал колоссальный опыт, сейчас является главным балетмейстером нашего театра.

То же самое с Тимуром Бекмамбетовым, который известен уже и в Голливуде. Он недавно приезжал на Евразийский кинофестиваль. Сейчас он хочет начать какой-нибудь проект, связанный с Казахстаном. Когда он снимал "Дневной дозор", он частично снимал его в Казахстане. То есть, кто бы ни уезжал, зов сердца остается. И автор "Дозоров" Сергей Лукьяненко - всегда в своих произведениях старается казахстанский эпизод включить.

Влад Юрицын, журналист: - Я слышал объяснение, почему он снял этот эпизод второго "Ночного дозора", он хотел показать, что за те же деньги, которые ушли на "Кочевника", можно сделать еще круче. Такая шутка гения.

Сергей Козлов, журналист: - Как-то на коллегии Министерства культуры Ермухамет Кабидинович сказал хорошую фразу: "Я пообещал президенту, что мы в области культуры тоже войдет в число 50 конкурентоспособных стран". Это мне напомнило сцену из фильма "Берегись автомобиля", когда Евстигнеев говорит: "Не пора ли нам, понимаешь, замахнуться на Вильяма нашего, понимаешь, Шекспира?"

И второй вопрос: вы сказали о заключении какого-то соглашения с Южной Кореей. У меня тоже недоумение: мы вообще-то выросли на советской мультипликации - она нам ближе. И потом это одна из ведущих - уже признанных школ.

А.М.: - На первый вопрос я могу с гордостью сказать, что наше искусство - на высоком уровне. Взять хотя бы тот факт, что воспитанники нашего хореографического училища выступают в лучших театрах мира. Это и уэльский балет, и стамбульский балет, наши выпускники есть и в Мюнхене, и в Москве. В Большом театре, кремлевском балете и даже Стокгольмском балете тоже выступают наши воспитанники. Вы сами знаете, что сейчас пошел большой спрос на наших оперных певцов. Именно с профессиональной точки зрения. Звучат не отдельные исполнения, как раньше бывало - в узком кругу, в обществе дружбы СССР, а в лучших театрах, лучших оперных постановках участвуют наши артисты. Это мы только знаем имя - Майра Мухамедкызы. Сейчас есть несколько Муратбековых, всемирно известных. Салтанат Муратбекова, Ирина Муратбекова, Сара Ищанова, на Жамилю Баспакову - вообще колоссальный спрос. Нуржамал Усенбаева и наш молодой талант Талгат Мусабаев тоже имеют огромный спрос. Мне немного становится обидно, когда спрашивают, войдет ли Казахстан в области культуры в число 50 развитых стран. Я уверен, что мы находимся если не в десятке, то, по крайней мере, в двадцатке мировой культуры.

Ваш вопрос по анимации, конечно, актуален. В России сейчас подъем в области кино. Но в мировом прокате в области анимации на первых местах - государства Юго-Восточной Азии. О герое Наруто вы все знаете, у кого дети есть. Игрушки, карандаши, майки, сумки - везде Наруто. А создатели Наруто - специалисты-аниматоры именно из Кореи. Весь мир сегодня смотрит южнокорейские телесериалы. И в Южной Корее 10 лет назад была разработана мощная государственная программа - развития кино. И были сделаны огромные инвестиции, которые уже дали результат, потому что кинофестиваль, проводимый в Южной Корее, стал одним из самых знаменитых в мире. Необходимо изучить этот опыт, это не говорит о том, что мы будем в области анимации ограничиваться опытом Южной Кореи. Анимация нужна - это вопрос вовсе не праздный. Сейчас я как ректор по заданию министра активно занимаюсь этим вопросом, я запросил сценарий у педагогов, которые работают в академии. Приносят сценарии - Баурсак, Алдар Косе, Тазшы Бала, в лучшем случае - Козы Корпеш и все. Но сейчас для наших детей нужны совсем другие герои. Мы сами были юны, мы смотрели мультфильмы про Маугли, слушали сказки об Алпамысе и т.д. Ну, кто из наших детей будет смотреть сейчас мультики про Баурсака и Алдара Косе? Смотрят про Спайдермена, про черепашек-ниндзя, про Сейлор-мун, Спанчбоба и т.д. Мы сейчас объявили своеобразный конкурс на лучший сценарий. Нам нужны свои герои, у нас богатая история, почему бы не использовать исторических персонажей? Золотой воин, султан Бейбарс - уникальная личность, о котором можно действительно хорошую анимацию сделать. В чем выигрыш этого жанра - здесь можно сделать нечто, сопредельное со сказкой. Необычайные возможности. И в России тоже идет колоссальная работа в этом направлении - помните мультик про Илью Муромца, все это необходимо. Потому что каждому поколению детей нужны свои герои. Самое интересное, когда мы встречались с коллегами из Малой Азии, у них те же проблемы, что и у нас. На каких героях воспитывать будущее поколение? И они пошли по такому пути - они из Спайдермена делают героя, приспособленного к местным традициям. Скромный парень в очках, который за пределами своего дома превращается в супермена. Он попадает в джунгли, путешествует на слонах. Там есть обязательно и современные здания, Куала-Лумпур, национальная армия. Он попадает на остров, который рушится, и он всех спасает. И сейчас любого спроси: кто такой Спайдермен? Он ответит: малазиец.

Розани Исмаилова, аналитик: - Очень хорошо, что у нас появится свои Нарутобай, Нарутокызы. Замечательно, что они адаптируются в нашей среде.

Но вот вы говорите, что у нас высокое искусство, высокий уровень мастерства у наших артистов, но получается, что это искусство - для элиты? Ведь общество-то в духовном отношении испытывает вакуум. А где они тогда среди народа? Как они могут их видеть, слышать, смотреть? Если раньше у нас были бригады, они ездили по районам, и любой колхозник мог посмотреть шедевры наших мастеров - будь то балет или национальные виды искусства, то сейчас кого можно назвать из этих артистов, кто бы выступал перед рядовыми сельчанами?

Н.Е.: - Сегодня их тоже можно увидеть в аулах. Они поют на тоях, на свадьбах…

А.М.: - В этом отношении вы правы. К сожалению, сейчас все культурные объекты - филармонии, концерты и т.д., находятся в ведении местных органов власти. Было несколько попыток возродить гастрольные объединения. И даже с этой целью выделялись средства. Конечно, мы все думаем, что вопросы рынка регулируют процесс развития культуры и т.д. На самом деле, это ошибочное мнение. Рынок будет регулировать как раз по корпоративным вечерам, отдельным интересам. Нам необходимо возрождение концертной деятельности. В России это уже происходит. Там, в противовес тому, что было при развале Союза, сегодня все театры находятся в подчинении федеральных органов власти - то есть Министерства культуры. Все крупнейшие объекты культуры, в том числе музей Льва Толстого в Ясной Поляне, или Петра Ильича Чайковского, хотя они находятся в отдаленности от центра столицы, тем не менее, подчиняются центру. Почему? Заинтересованность в репертуарной, кадровой политике теперь проявляет только тот орган, который уполномочен заниматься этими вопросами.

Р.И.: - Но у нас же только айтысы хорошо развиты - посмотришь, залы битком забиты. Другого у нас уровня, любимого народом, нет.

А.М.: - Сейчас, что хорошо, и мы должны это признать - народ в театр пошел. В театрах на 99 процентов, даже на ежедневных спектаклях, зал полный. Я это вам с удовольствием говорю. Но вопрос в том, что в отсутствие репертуарной политики, областные театры начали ставить вещи легкого жанра, интересные, как им кажется, для публики. В общем, конъюнктурные вещи, лишь бы вызвать интерес. Сейчас очень популярны выступления в стиле "Тамаша", "Бауржан-шоу". А на самом деле сейчас возникла огромная потребность у населения именно в духовном развитии.

Н. Е.: - Я, когда учился в институте в Москве, приходил в зал Чайковского. Там играет музыка, и сидят старожилы этого зала - зрители, им уже под сто лет, они здесь, наверно, и Шаляпина слушали. И у них у всех партитура в руках. И они сидят, если кто-то поет или играет, сверяют с нотами. И, допустим, там есть такое место, где нужно на октаву вверх уходить. А певец сегодня не в форме и чуть-чуть недотянул. И они слушают, потом переглядываются и кивают друг другу. И такой кайф за ними наблюдать, я боюсь, что такой зритель уже уходит.

А. М.: - К сожалению, мы должны это признать, прежнее поколение уходит…

Все к Великой Отечественной войне относятся по-разному. Лично я в каком-то отношении ей даже благодарен, потому что из блокадного Ленинграда, из Москвы лучшие силы - Галина Уланова, Александр Селезнев - приехали вынужденно к нам в Алматы, в Казахстан. И тот же ВГИК был здесь. А сейчас педагоги того времени, и те, кто их слушали, уходят по объективным причинам. И чтобы не потерять преемственность, мы должны воспитать следующее поколение, которое может подхватить эстафету.

- Преемственность существует?

А.М.: - К сожалению, не такая, как хотелось бы, но мы должны работать над этим. По крайней мере. чтобы сохранить то, что есть. Этим людям уже 75-80 лет, мы благодарны им за то, что они до сих пор что-то ставят. У нас в Казахстане прекрасная скрипичная школа, Нина Михайловна Патрушина в свои 82 года до сих пор работает, она воспитала и Марата Бисенгалиева, и Айман Мусаходжаеву, и Гаухар Мырзабекову и т.д.

- Но давайте посмотрим, что происходит в самом низу - сельские клубы, сельские библиотеки. Это нищета, это полная разруха. Причем я знаю, что деньги туда вбухиваются огромные. Они просто туда не доходят. Что нужно сделать? Что должно перемениться на бумаге или в головах, чтобы, в конце концов, возродить это?

Н.Е.: - Не знаю, что скажет Ареке. Дело в том, что он живет в мире "чистого искусства", а я был администратором в этой сфере. Я вам одну вещь скажу: как бы это ни звучало банально, нужно местное самоуправление именно в сфере искусства. Когда я работал в регионе, ко мне пришли аксакалы. И они рассказали, что в их аул по программе "Культура" вкладывается около 5-6 миллионов тенге. Лет 7-8 назад это огромные деньги. Куда они идут? На содержание Дома культуры, на его отопление (при том, что он никогда не отапливался), на зарплаты директору, баянисту, уборщице, и на бесконечный ремонт крыши. Короче, 5-6 миллионов тенге в этом ауле - там около 200 домов - уходит на сферу "Культура" - на буржуйку, уголь и т.д. Они мне говорят: вы дайте эти деньги нам. Мы, аксакалы аула, соберемся. Мы знаем, что в том доме живет домбрист, ему надо домбру купить, там живет девчонка, она уже 10 лет пишет стихи в тетрадке, мы ей купим компьютер, и на 150-200 тысяч тысячным тиражом издадим ее стихотворения. Там дети хотят создать детский театр... Но нельзя - потому что нельзя… Потому что все должно идти заведенным порядком. И мне кажется, что сейчас нужно, вместо распределения денег на уровне местной администрации, отдать их местному самоуправлению. Люди сами знают, кто носитель культуры, кто создатель культурных ценностей в этом ауле, в этой деревне. Ведь часто бывает так, что вбухиваются деньги в уголь, а какой-то мальчик-акын не может выехать в областной центр поучаствовать в фестивале. Вот и все.

А.О.: - Мне недавно пришлось столкнуться с мальчиком-студентом, который организовал клуб казахского языка имени Мухтара Шаханова. Но самое удивительное, это мальчик практически не знает казахских писателей и поэтов, в частности, он не знает, кто такой Султанмахмут Торайгыров. Скажите, пожалуйста, нужна эта профанация? Этот мальчик, можно сказать, фанатик, но при этом не знает историю родного народа. Проводился мастер-класс, там была русская девочка-студентка, которая рассказала, что получает стипендию 5 тысяч тенге, из Казахстана уезжать не собирается, живет в общежитии и хочет изучить язык. У нее будет техническая специальность. И она хочет усвоить хотя бы обиходные слова, чтобы работать в будущем. В следующем году она заканчивает. Я этому мальчику говорю: Ну, возьми эту девочку, обучи ее казахскому языку. А он в ответ: "Я не для этого создавал свой клуб".

А.М.: - Здесь в качестве примера можно привести жизнь Олжаса Омаровича Сулейменова, которого часто упрекают в том, что он русскоязычный писатель. На самом деле, личности такого же плана, столь же сильно радеющей за чистоту родного языка, у нас больше не найти. Об этом свидетельствует и книга "Аз и Я", и его последний труд "Тысяча и одно слово". Это человек, который глубоко изучил свой родной язык и много делает для пропаганды своего языка и культуры.

(из зала) - В академии искусств, как я знаю, есть студенческий театр. Может быть, его как-то дальше развивать: пустить его в села? Выйти на республиканский уровень? Есть такие планы?

А.М.: - Знаете, этот вопрос недавно широко обсуждался на телевидении. Но там стоял вопрос о легком жанре: "Тамаша", "Бауржан-шоу". Однако основа любого жанра - это всегда какой-нибудь мощнейший центр. Если балет - то Вагановское училище, далее идет современный балет, модерн и т.д. И я убежден, что нам нужно организовать государственный театр сатиры или театр эстрады. Частным театрам трудно изыскивать необходимые для костюмов, для фонограмм, для содержания зданий средства. "АРТиШОК" - это исключение, там работают фанатично преданные своему делу люди. А в основном, содержание театра требует огромных денег. Поэтому нужно создавать государственный. В России нечто подобное уже есть. Выходцем из советского государственного театра эстрады был Аркадий Райкин, сейчас его сын трудится в "Сатириконе". Российский театр эстрады возглавляет Геннадий Хазанов, там же работают и Ширвиндт, и другие. А ушедшие оттуда образовали программу "Аншлаг" и т.д.

И для этой цели мы сейчас в академии открыли театр эстрады, чтобы в будущем, если встанет вопрос о создании государственного театра, сказать: кадры, творческий состав уже готовы, давайте откроем на базе нашего.

Р.И.: - Все мы внимательно смотрим конкурс "SuperStar.KZ". И там огромнейший конкурс - из этого состава к вам кто-нибудь попадает учиться? Из тех, кто выиграл, либо тех, кто не прошел? На эстраду, на оперное искусство?

А.М.: - У нас 90 процентов учащихся на факультете эстрадного пения - это как раз участники конкурса "SuperStar.KZ". Я, честно говоря, сам не совсем сторонник этого проекта. Потому что молодежь наша слишком уж увлеклась. И некоторые с таким снобизмом говорят: Я лауреат "SuperStar.KZ", мол, достиг всего в этом жанре. На самом деле, есть очень престижные и полезные международные конкурсы. Почему бы не участвовать в Сан-Ремо? А то дорогу пробили на "Новую Волну", и все начинают участвовать на "Новой Волне". В свое время пробили дорожку в Голливуд, а там оказалась полная афера: комитет состоял из трех человек, огромный вступительный взнос. Вы тоже можете там участвовать, 6 тысяч долларов заплатить, вам с удовольствием изготовят грамоту за 500 долларов. Я все же сторонник того, чтобы наши студенты участвовали в престижных и известных конкурсах.

У нас в обществе почему-то считают, что шоу-бизнес - это прерогатива бизнеса. Если мы так думаем, то и имеем то, что заслуживаем. И как правило, в Казахстане мы имеем дело с теневой стороной шоу-бизнеса. Например, любое частное лицо в Казахстане имеет право заниматься шоу-бизнесом. И даже не резидент Казахстана. Например, приезжает с концертом Верка-Сердючка - реклама крутится, афиши висят, билеты продаются за хорошие деньги. И на концерт выходят двойники Сердючки. Ну, а художественную часть мы даже не смеем обсуждать. Во многих областных центрах были громкие скандалы, когда мошенники на стадионы завлекают народ, развешивают афиши, собирают кассу - и бесследно исчезают. Поэтому нам надо переходить на цивилизованные методы, которые существуют во всем мире - это лицензирование. По крайней мере, организаторы, то есть принимающая сторона - будет знать, с кем конкретно заключает договор. Мы сами себя обманываем, когда говорим, что в Голливуде всем руководит рынок. Нет. Если ты не имеешь лицензии на съемку и прокат фильмов, то и речи не может быть, чтобы ты близко подошел к Голливуду.

- Как часто у нас нарушаются авторские права?

А.М.: - Да сплошь и рядом.

- Вам не кажется, что на наш мегаполис у нас слишком мало театров? В Москве раньше было 33 театра, сейчас около 400.

А.М.: - Глава государства лично несколько раз поднимал вопрос и даже ставил условие, чтобы в Казахстане открыли театр мюзикла. Потому что это тот жанр, который соприкасается и с театром сатиры, и с музыкальным жанром, и игровым. И этот синтез хорошо воспринимается народом. В одном Нью-Йорке, на Бродвее - 48 театров мюзикла. Заполняемость зала - 90 процентов. В основном, конечно, за счет туристов. То есть кто приезжает в Нью-Йорк по туристическим визам, по делам, обязательно хотят попасть на Бродвей - именно посмотреть мюзикл. И нам необходимо развивать у себя этот жанр.

А.О.: - Укоренилась тенденция, когда наши композиторы, исполнители идут в чиновники или в депутаты - ситуация в сфере культуры от этого улучшается? Скажем, сидит сенатор Мухамеджанов - неплохой вроде композитор - но какой он сенатор? И что толку? Ведь артист балета как танцевал до 58 лет, так и танцует? Тот же Нурлан Онербаев - я очень люблю его как исполнителя. Хотела бы слушать его исполнение по телевизору, вместо того, чтобы он вел программы какие-то или сидел в Мажилисе, лучше бы он занимался своим делом.

А.М.: - Я чисто из своей практики могу сказать: когда мы в 2007 году приняли закон "О культуре" и закон "Об историко-культурном наследии" - благодаря именно тем депутатам, которые представляют в Мажилисе сферу искусства - они получились такими, какие есть. Эти депутаты очень нам помогли. Я даже тогда был в отчаянии, что их так мало. В России депутатский корпус представляют такие деятели искусства как Иосиф Кобзон, Андрей Разин.

- Хотелось бы узнать, мы Золотого человека нашего можем презентовать как киногероя, героя анимационного мультфильма? Вообще узнаваемость нашего Золотого человека по всему миру какова? Я помню, его по всему миру как раз вы представляли…

- Образ Золотого человека вызывает огромнейший интерес в мире. Когда мы в 2002 году организовали выставку Золотого воина в Эрмитаже, в зале Аполлон, мы планировали ее на 20 дней, и потом по просьбе уважаемого Михаила Борисовича Петровского оставили на два месяца. Интерес был огромнейший, особенно со стороны людей, которые разбираются, ценят это направление. Они под лупой разглядывали каждую деталь неустанно в течение десяти минут. И восхищаются потом: "О боже!"

Н.Е.: - Вы копию возили?

А.М.: - Нет, под стеклом, конечно, был оригинал. Там в Эрмитаже никого не обманешь. Нам пропаганда нужна. В 2006-7 годах мы организовали выставку Золотого воина в Вашингтоне, Сан-Диего, Хьюстоне. Там есть закон - раритетное искусство не имеет права выставляться дольше шести месяцев. Но до того сильный был интерес, что теперь частные выставки организуются в США. Образ Золотого воина нам нужно развивать, сделать его брендом. Почему я и говорю об анимации, героями которой можно сделать Золотого воина, султана Бейбарса и других…

С. К.: - В прошлом году одна большая казахстанская компания набила полный самолет "ЭйрАстаны" деятелями культуры, взяли с собой Куралай Нуркадилову, военный оркестр и полсамолета журналистов. И повезли в Лондон. И там были так называемые дни казахстанской культуры. Я как раз случайно там оказался, и коллеги пригласили меня. Вечер был в очень престижном зале Лондона. Все было великолепно обставлено, все очень дорогостоящее. Столы ломились от яств всяческих, сидели люди из Лондонского сити, представители финансовых структур. Днишев пел, Куралай Нуркадилова показывала костюмы и т.д. Обычный репертуар. Гости ели, пили. Никто не обращал внимания на сцену. Но как только один из музыкантов заиграл "Битлз", они там заскочили чуть ли не на столы и т.д. Это все было пошло, и как говорит современная молодежь, полная туфта. Но все это стоило колоссальные деньги. И я приезжаю через неделю в Алматы и читаю наши газеты: "Триумф казахстанской культуры в Лондоне…"

Так вот, все это: и наше вхождение в 20-ку лучших по культуре, и эти дни Казахстана в Лондоне напоминают мне вот эту туфту. То есть, с одной стороны, постоянно тут звучит слово "престиж", "раскрутить бренд" и т.д. Но одновременно говорят о том, что в сельских библиотеках крыша протекает, книг нет, и все стремятся в Алматы.

Далеко ездить на нужно, достаточно сгонять в Сарканд и посмотреть, какая там и культура, и забота о культуре. Но деньги тратятся огромные.

Месяц назад Саша Головинский, наш режиссер, представил свой фильм "Играя Чехова" - про Померанцева. Пять лет лежал материал, и он не мог его поставить. И, наконец, Сбербанк России (!) дал деньги… Между прочим, в России 500 фильмов в год документальных делают. А куда у нас эти деньги идут? Ни документального кино, ни анимации. 31 канал превратился в российский, там отечественных передач, кроме новостей, нет.

А.М.: - По поводу того, что происходило в Лондоне. Мы опять возвращаемся к тому, что эту сферу мы должны ввести в какое-то законодательное русло. Это организации, которые лицензирования не имеют. И, конечно, не с кого спросить. И если мы вопрос на цивилизованные рельсы не поставим, это так и будет.

И второе - почему у нас в сфере кино не развивается тот или иной жанр, в действительности, у нас от государства выделяются достаточные средства на развитие фильмов, и я убежден, что нам нужен именно научный подход. Мы должны выработать мощнейшую государственную программу развития. Вы сами убедились, что одноразовыми акциями развить этот жанр нельзя - тот же кинопроект "Кочевник" это убедительно доказал. Поэтому, как и во всех странах, нужен научный подход. Если вы знаете, в 1996 году в Росси был принят великолепный закон "О кино", где были все налоги вписаны, вплоть до выезда за рубеж наших фильмов. За пять лет они смогли воспользоваться этим для того, чтобы организовать бум российского кино. Когда уже ребенок встал на ноги, налоговые послабления сняли. Точно так же, как бы мы ни вопрошали: почему не развивается документальное и художественное кино, пока у нас не будет заинтересованного научного подхода, мощной госпрограммы, мы этот жанр не разовьем. Госзаказ - это разовая акция, это не поможет в отсутствие четкой программы: сколько мы должны снимать на историческую тему, сколько анимации, сколько документальных кинолент, сколько на современную тематику. Здесь целенаправленно должна работать научная группа.

Второе: с прокатами фильмов точно такая же ситуация. Во Франции 70 процентов налоговых поступлений от зарубежного проката идет на поддержку и прокат отечественных фильмов. И меня очень беспокоит, когда начинают и ваша братия, и люди искусства обсуждать, нужен закон "О кино" или нет. Сколько мы будем это обсуждать, столько же времени наше кино будет в том состоянии, в котором оно сейчас находится.

В.Ю.: - Насчет 20-ки по культуре - можно расшифровать? То есть по каким критериям мы в нее входим? Сравнивали Бунюэля и Бекмамбетова, или уровень развития балета? В какой это сфере - сфере "чистого искусства"?

А.М.: - Я об этом уверенно говорю, потому что сам занимался непосредственно организацией наших культурных акций за рубежом. В частности, когда проходили дни казахской культуры в США, мы выступали в центре Кеннеди в Вашингтоне, в зале Карнеги-холл в Нью-Йорке. Там точно такая же организация, как и везде. Я когда пришел к генеральному менеджеру Карнеги-холл, он, опытнейший человек, выслушал меня, посмотрел все документы, и говорит: "Мы вас обеспечим, завтра приходите на репетицию, дежурный свет включим, утром один час - репетиция, в вечернее время ваш концерт". Мы естественно, запросили особые условия: самый лучший рояль для инструментального номера и т.д. Он нам отказал: "Это не обсуждается".

А я до этого организовывал выступление великого виолончелиста - Еема, и у меня была фотография с этого выступления. И сказал: "Знаете, когда Еема приезжал в Казахстан, мы создавали ему все условия". Он спрашивает: "Откуда вы знаете Еема?" Я показал ему фото и рассказал, что с ним вместе организовывал выступление. И он пошел на все наши условия. Оказалось, что великий виолончелист Еиема состоит в совете директоров именно в Карнеги-холл. И когда мы выступали, зал был полным. И были там не только наши земляки, из 2,5 тысяч зрителей только сто человек составляли работники нашего посольства. Там выступил кстати, и оркестр Курмангазы, и наши народные исполнители. Второе отделение состояло из классических исполнителей: это Жаннат Тохтарова, Айман Мусаходжаева. И тогда я убедился, что наше искусство пользуется огромным успехом. Были такие мероприятия и по линии ЮНЕСКО, в том же Большом театре, и я из практики могу тысячи примеров привести, что мы в двадцатке.

- То есть на изысканную публику - мы в двадцатке?

Н.Е.: Мое собственное мнение - когда мы войдем в двадцатку. Когда в бюджете средней семьи 70 или 80 процентов будет идти на культуру: книги, театр, кино и проч., и только питание будет 20 процентов, тогда я буду считать, что мы туда входим. То есть это будет зависеть от того, насколько в каждой семье каждый человек тратит из своего личного бюджета деньги на эти вещи. Тогда это будет реальное вхождение в культурную 20-ку.