Ксения Рождественская,"Русский журнал", 17 января

Все будет хорошо, все кончится печально. В сказках не бывает по-другому.

Волшебник, женат, влюблен в свою жену как мальчик, и не то чтобы ему было скучно, а так, иногда что-то сожмется, застучит в сердце, станет трудно дышать. Вот и приходится шалить - то курице приделаешь усы, то напишешь сказку про дракона, то медведя превратишь в человека.

Медведь, мальчик совсем, влюбленный, мохнатый, бурый, о поцелуях знает понаслышке, от принцесс и придворных бежит на край света.

Королевская свита, вчерашние, унылые лица; администратор - хам, Эмилию я должна была играть в школьном спектакле, я курю в последнее время, тайно, матросский табак, адское зелье, премьер-министр жалок, короля в конце сказки убьет Волшебник. Принцесса не заметит этого.

Тупая, бездушная тварь - принцесса. Девочка выросла, она хочет трахаться и свободы, она хочет красивого мальчика и ни за что не отвечать. Все очень просто. Если она его поцелует, он превратится в медведя. Можно, вообще-то, трахаться и без поцелуев. Но ей хочется именно и только целоваться. Хочется так сильно, что она начинает умирать.

Ненормальная.

Если бы наоборот, господи, было бы проще. Она знает, что он превратится в медведя, а он - нет. И вот она ему говорит: видите, я бы вас с радостью поцеловала, очень хочется, но тут такое дело. Он переживает, бродит по комнате, как по клетке, уезжает, возвращается, опять уезжает, чахнет, пишет стихи, ворчалки, сопелки - все, что положено писать медведям. Потом возвращается к ней, говорит - ладно, хрен с ним, все равно не жизнь, целуйте.

Или пусть папа все знает, король, или хотя бы Волшебник, а они оба не знают ничего. Дети мои, умрите, но, главное, не давайте поцелуев без любви. А если все-таки даете, то с презервативами, а то тут такое дело, дочка, он настоящий медведь, еще задавит тебя ненароком. Тоже все просто - дочка, как водится, отцу не верит, целуется без презервативов и любви, ее суженый превращается в медведя, заражает ее той же болезнью, у тебя СПИД, и значит - мы умрем.

Или пусть вообще никто ничего не знает. Просто она его целует, а он - р-раз! - и медведь. Они расстаются и больше никогда не встречаются. Такие дела.

Но нет, тут все по-другому. Он знает, что превратится в медведя. Он этого не хочет. Он знает, что она хочет его поцеловать. Он хочет сделать ей приятное.

Истеричка. Дура. За мною смерть приходила сегодня.

Ни от Медведя, ни от Волшебника, ни от кого на свете ничего не зависит. Выбор есть только у Принцессы: превратить возлюбленного в чудовище, заставив его выполнить свою прихоть, - или нет.

Превратить, конечно, превратить. Конечно, она его поцелует. Ей совершенно все равно, что будет дальше, она сделает, как ей надо, а всю вину за случившееся свалит на него: пусть будет, как ты хочешь, боже мой, какое счастье, что я так решила, пусть будет, как ты хочешь.

Он хочет, чтобы тебе было хорошо. Он поэтому и не превратится ни в кого, останется человеком. Дело в том, что он любит тебя. Чудо, чудо, он остался человеком.

Так получилось, он ее любит. И скорее умрет, чем сделает ей больно.

Но скоро поцелуи ей наскучат, захочется чего-нибудь большего. Он возьмет фаллоимитатор - и не превратится в медведя, свяжет ей руки - и не превратится в медведя, позовет к ней, связанной, своих друзей и ее подруг - и не превратится. Потом ей и это надоест, она попросит квартиру, не знаю, медвежью шубу; он влезет в долги (и не превратится). Потом однажды она скажет - а помнишь, как ты убил моего папу, короля? Он кивнет (и не превратится). Потом она скажет: а детей у нас нет из-за тебя, это твое медвежье семя. Он пожмет плечами, давно уже человек. Потом, в самом конце жизни, однажды ночью она повернется к нему и скажет: я тебя, вообще-то, никогда не любила.

Вот тут бы ему и зареветь по-медвежьи, обнять ее и не выпускать, гладить красные слипшиеся волосы, проводить нежно когтями по лицу, по груди; потом свернуться ненужной тушей, сунуть лапу в рот, перезимуем, привыкнем, дождемся охотников.

Только он не сумеет уже, не сможет, забыл, как это делается, все простил, все позволил - еще тогда, послушно вернувшись к ней, чтобы она его в первый раз поцеловала. Повернется на другой бок, вздохнет, скажет: спи, родная моя, спи. Все будет хорошо.

Прости, я опять рассказываю страшные сказки. Давай лучше спать, или вот поцелуй меня, и я тихенько превращусь в медведя. В медведя, медвежонка игрушечного, каких дарят друг другу на Валентинов день. Буду сидеть на подоконнике, смотреть в окно, наблюдать за тем, как дерево меняет листья, как темнеет, а потом опять светлеет небо. Потом, когда-нибудь, в феврале, подаришь меня своей жене. Или сыну на Новый год. Или дочери на день рождения.

И я буду слушать, как бьется в вас, в людях, все это горячее и густое, смотреть, как выливается оно из вас по капле, осталось на два вдоха, не больше.