Громкие скандалы, связанные с криминальной деятельностью ряда высокопоставленных чиновников, вознесли Агентство финансовой полиции на недосягаемый пик популярности. Сегодня, пожалуй, ни один госорган страны не может похвастать столь пристальным вниманием общественности к своей работе. Словесные "оплеухи" сыплются на финансовых полицейских, как из сказочного рога изобилия, - и "справа", и "слева". Масла в огонь подлили и депутаты нижней палаты парламента, "прокатившие" недавно законопроект, регламентирующий деятельность финансовой полиции. Истина теряется в потоке слухов, домыслов и эмоциональных оценок… Нам выпала редкая возможность побеседовать с председателем Агентства финансовой полиции РК Болатбеком БУЛГАКБАЕВЫМ. Только для читателей газеты "Экспресс К" - подробности скандальных дел и секреты профессиональной "кухни" финансовой полиции…

Экспресс-К, N 102 (15015) от 05.06.2002

ФИНПОЛИЦИЯ: ПОКА БЕЗ ЗАКОНА, НО…

- Простите, но разговор начну с вопроса "в лоб": как же вы работаете, если ваш юридический статус так и остается под большим вопросом?

- Горячие парламентские дискуссии вокруг законопроекта "Об органах финансовой полиции" не повлияли на правовой статус сотрудников нашего агентства. Ошибочно думать, что мы действуем вне правового поля и находимся вне системы правоохранительных органов. Действует Закон "Об оперативно-розыскной деятельности", Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы, Кодекс об административных правонарушениях, где органы финансовой полиции четко обозначены. Кроме того, в соответствии с Законом "О нормативных правовых актах", до принятия новых документов, регламентирующих нашу деятельность, сохраняются положения, действовавшие до отмены Налогового кодекса 1995 года.

- Но если так, то нужен ли новый закон?

- Однозначно, закон нужен. В нем нуждаемся не только мы, но и рядовые граждане, и, конечно же, в первую очередь предприниматели. Сложилась такая ситуация, что формально у финансовой полиции сегодня неограниченные права - ведь они не регламентированы законом. И, как это ни парадоксально звучит, у нас вроде бы нет обязанностей. Финансовая полиция - это, как говорится, "силовая" структура, и ее деятельность должна быть предельно четко очерчена специальным законом. К сожалению, не все законодатели понимают это. Впрочем, работа над законопроектом продолжается. Сейчас он возвращен на рассмотрение комитета мажилиса по законодательству и судебной реформе. Хочу верить, что мы с депутатами парламента уточним позиции и придем к единой точке зрения.

- Чего же ждать рядовому налогоплательщику от законодательных инициатив вашего ведомства?

- В законопроекте жестко ограничены меры физического воздействия. Они могут применяться лишь в условиях крайней необходимости. Мы еще в прошлом году ввели служебную инструкцию, ограничивающую применение таких методов. Никаких масок, дубинок, слезоточивого газа, демонстративных силовых акций - толк от них невелик. Мы боремся с экономической, так называемой "беловоротничковой", преступностью, и нам совершенно ни к чему злоупотреблять силовыми методами. В проект закона внесена норма о том, что органы финансовой полиции защищают права и охраняемые законом интересы граждан и государства, юридических лиц. Примечательно, что до обсуждения в мажилисе это звучало несколько жестче: органы финансовой полиции обязаны пресекать незаконное вмешательство в предпринимательскую деятельность. Ограничен и детально уточнен перечень прав и обязанностей сотрудников финансовой полиции.

- Странно, почему же депутаты не разглядели этих прогрессивных нововведений?

- Поначалу законопроект довольно ровно прошел процедуру обсуждения в комитетах мажилиса парламента. Спор разгорелся на пленарном заседании палаты. К сожалению, дискуссия приняла иной характер: депутаты стали обсуждать целесообразность существования финансовой полиции вообще.

- А не связано ли это с боязнью усиления политических позиций вашего ведомства?

- Мы вообще вне политики. Это конституционное требование ко всем правоохранительным органам, и здесь просто не может быть иного мнения. А вообще же усиление позиций финансовой полиции в обществе - это объективный процесс. Особенно сейчас, когда экономическая преступность принимает все более разнообразные формы, а организованные преступные группы, используя теневые капиталы, стремятся к политическому влиянию, принятию политических решений. Это очень опасная тенденция…

ЕСТЬ, УВЫ, ТАКАЯ "ПРОФЕССИЯ" - РОДИНУ РАСХИЩАТЬ

- Вот мы и пришли к политике…

- Давайте, как говорится, расставим все точки над "i". Наше назначение - противостоять преступным посягательствам на доходную часть государственного бюджета, казнокрадству, уклонению от налогов и другим подобным преступлениям. К сожалению, в сознании некоторой части наших сограждан по-прежнему бытует советский принцип: "государственное, бюджетное - значит ничье!" Потому-то уклонение от налогов еще не воспринимается как преступление. А ведь это, по природе своей, - самая заурядная кража, с той лишь разницей, что вор влезает одновременно в карман многим. Все платят налоги, все содержат государство, обеспечивая пенсионеров - пенсией, учителей и врачей - зарплатой и т.п. Нельзя жить в государстве и быть свободным от своих обязательств по отношению к нему - это прописная истина!

- Есть мнение, что отправлять в места лишения свободы мошенников и "комбинаторов" нецелесообразно: их творческий потенциал может послужить оздоровлению нашей экономики, конечно, если его использовать в "мирных целях"…

- Это заблуждение. Нет принципиальной разницы между трамвайным "щипачом" или "мастером" по уклонению от налогов. И те и другие деяния относятся к уголовно наказуемой категории. Хитроумные "схемы" и "комбинации" - это сказки для легковерных. Вот вам несколько примеров. В 1997 г. при акиме Семипалатинской области была создана комиссия по списанию начисленной пени за несвоевременную уплату страховых взносов в пенсионный фонд. В марте 1997 года комиссией принято необоснованное решение о списании 45 млн тенге с ТОО "Семей комирлери", соучредителем которой являлся Жакиянов. Последний, уже не являясь акимом, утвердил незаконное решение комиссии, явно превысив свои полномочия. В то время была распространена практика списания таких долгов, но это в основном касалось убыточных предприятий, а Галымжан Жакиянов, как аким Семипалатинской области, контролировал этот процесс. "Семей комирлери" при всем желании нельзя было отнести к убыточным: производство шло, рабочие получали зарплату, а вот отчисления в пенсионный фонд не производились. Долги росли, пеня начислялась. Как оценить этот "экономический маневр" бывшего акима? Обратите внимание, что вся история со списанием происходила в 1997 году, когда по причине падения пенсионных отчислений лихорадило пенсионную систему страны. Окончательно вопрос о виновности или невиновности Жакиянова будет решен в суде.

Другой пример "нестандартного подхода" к уплате налогов явил Мухтар Аблязов. Помните, в 1995 году была история с теплоходом сахара-сырца АО "Астана-Холдинг"? Тогда было доподлинно установлено, что предприятие, президентом которого был уважаемый Мухтар Кабулович, не уплатило один миллион долларов в виде налога на добавленную стоимость. К чести Аблязова, он тогда письменно признал это и согласился заплатить. Правда, сделал он это оригинальным способом, не без помощи экс-премьера Кажегельдина: в зачет по задолженности в бюджет были обращены недостроенные здания, принадлежавшие фирме. Вместо живых денег государство получило неликвидный долгострой. Ну да ладно с зачетом. Но сейчас выяснилось, что в том же 1995 году прошли неучтенными еще два таких теплохода! Документально подтверждено, что НДС по ним не был уплачен. Не знаю, как решит следствие. Возможно, простит его за истечением срока давности. Но имеет ли Мухтар Кабулович сегодня моральное право рассуждать о демократических ценностях и обвинять нас в "политическом заказе"?

Хотите еще примеров? Пожалуйста. Бывший руководитель РГП "Казахстан темир жолы" Аблай Мырзахметов смело подписывал своим подчиненным доверенности на заключение договоров по продаже "избыточной" электроэнергии сторонним организациям. При этом он как руководитель был в курсе, что подобная деятельность требует специальной лицензии. Не мог он этого не знать! И где здесь вы видите игру интеллекта, "комбинирование"? Это обычная халатность должностного лица…

- Ну хорошо, а чем провинилась редактор газеты "Республика" Надежда Петрушова? На прошлой неделе она заявила о причастности силовых структур к поджогу редакции…

- Ну это уж совсем ни в какие ворота! В отношении гражданки Петрушовой нами возбуждено, расследовано и передано в суд уголовное дело по статье 190 Уголовного кодекса. В течение ряда лет, будучи гражданкой Российской Федерации, она вела предпринимательскую деятельность без лицензии на ввоз иностранной рабочей силы. Поясню. Как гражданка иного государства, она должна была оформить лицензию на себя. Это распространенная мировая практика, и многие ее коллеги по ремеслу, работающие в Казахстане, поступают именно так. Я даже больше скажу, это же требование выдвинули бы перед Петрушовой, скажем, в США, Израиле, Нидерландах и т.д. Неужели, получив 840 тысяч тенге дохода, она не могла выправить лицензию? И зачем нам сейчас, когда дело направляется в суд, устраивать пожары, рубить головы собакам и заниматься прочей уголовщиной? Какова целесообразность этих акций? Я не устаю повторять: нам чужд стиль жандармских провокаций! Мы боремся с особым видом преступности - "беловоротничковой". На вопрос, кто же это все-таки сделал, могу ответить только одно: ищите, кому это выгодно.

- Что помешало вашему ведомству допустить на процессы Аблязова и Жакиянова их общественных защитников из ДВК?

- Я бы рекомендовал политсовету ДВК разобраться с кворумом. У них в уставе совершенно четко написано, что подобные решения принимаются голосованием, простым большинством. А здесь решение назначить защитников приняли лишь 5 из 17 членов политсовета. Представьте, в каком нелепом положении мы окажемся, если остальные дэвэковцы завтра открестятся от этого решения?

РУБЛЕМ БИТЬ НАДО!

- Рядовому налогоплательщику зачастую непонятно, кто и чем занимается. Складывается впечатление, что правоохранительные органы просто на пятки друг другу наступают. Вот у вас создано новое подразделение - управление финансовой разведки. Непонятно, зачем? Ведь функция разведки вроде бы за другим ведомством закреплена?

- Вопрос дублирования неоднократно поднимался и депутатами, и главой нашего государства. Хочу сказать, что работа по уточнению нашей компетенции в расследовании того или иного вида преступлений, или, выражаясь юридическим языком, подследственности, ведется постоянно. Часть статей Уголовного кодекса закреплена за МВД, часть - за нами, часть - за КНБ и это регламентировано Уголовно-процессуальным кодексом. И между нами всегда существовало четкое понимание в этом вопросе. Иное дело, что некоторые преступления носят связанный характер. Например, органы МВД, расследуя убийство, обнаруживают факты хищения. Или, скажем, есть такой распространенный вид финансово-экономических преступлений, как мошенничество. Кому его расследовать? Как правило, это очень обширное поле деятельности, наносящее огромный урон обществу, и бороться с ним можно только сообща. Иначе результатов не будет. Альтернативная подследственность - это объективная реальность, которой не следует бояться. В то же время мы за ее сокращение по ряду статей, за исключением мошенничества, контрабанды запрещенных предметов, фальшивомонетничества. Финансовая преступность многообразна в своих проявлениях, и вряд ли процесс борьбы с ней удастся полностью сосредоточить в руках одного только органа. В США на этом фронте работает девять спецслужб, и американцы воспринимают это, как вполне нормальное явление: здоровая конкуренция между правоохранительными структурами служит своеобразным противоядием коррупции. У нас же в силу издержек постсоветского менталитета нашего общества на современном этапе было бы целесообразным передать ведущие позиции одному органу. Что касается существующего в нашем Агентстве управления финансовой разведки, то могу сказать, что его сотрудники не занимаются разведкой, скажем так, в кинематографическом понимании этого слова. Это аналитический центр, где ведут сбор и анализ информации, определяя "болевые точки", основные направления развития экономической преступности, и, находясь, так сказать, в свободном поиске, раскрывают преступления.

- Вы часто говорите о различии методов вашей работы и работы ваших коллег из МВД. В чем проявляется это различие?

- Обычно полиция, расследуя преступление, идет от преступления к преступнику. То есть по факту свершившегося преступления определяется круг причастных к нему лиц, разыскивается преступник, а затем восстанавливается картина преступления. У нас иногда бывает и по-другому. Сначала обнаруживаются отдельные признаки преступных деяний, а затем по цепочке мы выходим на преступления и преступников. И, что характерно, часто еще до того, как им удалось завершить свою "комбинацию". Выглядит это примерно так. Я в газете читаю рекламный материал о распрекрасной фирме, устроившей благотворительный обед для пенсионеров. Интересуюсь, состоит ли эта фирма на учете в налоговом комитете. И выясняю, что не состоит, но при этом ведет активные операции, подписывает контракты и т.д. Все - цель определена. А дальше дело розыскной техники.

- Неужели преступники настолько примитивны?

- А что вас удивляет? Методика воровства и хищений стара, как мир. Ничего нового. Открывает "комбинатор" счет в зарубежном банке и под видом экспортно-импортной сделки перекачивает туда валюту. А затем разыгрывает добросовестного коммерсанта, которого "кинул" недобросовестный партнер. Преступники пользуются пробелами в нашем законодательстве. Я считаю, что необходимо детально уточнить некоторые процедуры при регистрации юридических лиц, повысить ответственность нотариусов за нотариальные удостоверения. Сегодня же законодательство либерально до неприличия. У нас, например, любой клиент банка может обналичить в нем сумму в миллиард тенге, а потом вдруг выясняется, что он пользовался подложной доверенностью и фальсифицированными документами. По "липовым" нотариальным удостоверениям уходят целые предприятия, ценная продукция по контрактам - на миллионы, на сотни миллионов тенге! Финансовое мошенничество - это вообще очень важная проблема. Бизнес в Казахстане должен быть безопасным, в противном случае мы лишимся доверия иностранных инвесторов: кто будет вкладывать в страну, где "кидают" на каждом шагу?! Внутреннему, отечественному инвестору тоже нужна стабильность, иначе заработанные им здесь капиталы будут утекать из Казахстана в банки спокойных в криминальном отношении стран, типа Швейцарии и Канады. Никто не будет рисковать своим капиталом в стране, где бизнес сопряжен с криминалом.

Между тем в соседних странах нарушителей финансового законодательства бьют рублем или долларом. Например, вводят институт страхования экспортно-импортных операций. Каждый предприниматель обязан страховать свою сделку и, если перечисленные им за рубеж деньги по каким-то причинам не возвращаются назад, страховая фирма возмещает ущерб государству. Или, как в России: для осуществления экспортно-импортных операций нужен залог, равный по стоимости сумме сделки. У нас почему-то ни того, ни другого. Мы, конечно, внесли в заинтересованные ведомства проекты некоторых изменений в законодательство. Но продвигается это пока со скрипом.

- Согласно новому Налоговому кодексу, финансовая полиция выведена из круга организаций, обладающих правом проводить проверки. Это как-то сказалось на вашей работе?

- Проверки - компетенция налоговых комитетов. Если органы налоговой службы видят, что налицо признаки преступления, они обращаются к нам. Но проблема в том, что их специалисты не всегда эти признаки замечают - специфика не та. Простой пример: фирма "Каполиграф" предъявила свидетельство о регистрации инвестиционного контракта Комитета по инвестициям, где значилось, что данная компания освобождается от ряда налогов. Подлинность документа у налоговиков сомнений не вызывала. Позже мы установили, что документ, отпечатанный на фирменном бланке с печатью комитета, не выдавался. В то же время известно, что комитетом было выдано другое свидетельство, с меньшим объемом налоговых льгот. Налоговики даже не задавались вопросом о подлинности представленного им документа. О чем это говорит? Только о том, что у нас разная специфика работы.

С другой стороны, запрет проводить налоговые проверки побудил нас пересмотреть методику своей работы, повысить оперативное мастерство. Мы ушли от "валовых" показателей, благодаря чему снизилось число малозначительных дел типа поимки базарной торговки, обсчитавшей покупателя на пять тенге. Более трети уголовных дел, возбужденных органами финансовой полиции, относится к категории значимых. 1371 уголовное дело против 760 в прошлом году. Почти восемьсот уголовных дел сегодня завершено и находится на рассмотрении суда. Это тяжкие, сложные и многоэпизодные дела с причинением крупного материального ущерба, размер возмещения которого возрос в 2,3 раза и составил 478,2 млн тенге. Несмотря на то, что мы не занимаемся проверками, нами возбуждено на 42 % больше уголовных дел по фактам уклонения от уплаты налогов.

Только в ходе двух операций, одна из которых была проведена на Алматинском ликероводочном заводе, где наши сотрудники обнаружили более полумиллиона фальшивых акцизных марок и доказали сбыт 160 тысяч неучтенных бутылок водки, позволили предотвратить неуплату акцизных сборов в особо крупных размерах. За 4 месяца текущего года нами было выявлено 25 преступлений по воспрепятствованию законной предпринимательской деятельности. Это больше, чем за четыре предыдущих года вместе взятых! А ведь когда-то многие мои коллеги считали эту статью Уголовного кодекса "мертвой и неберущейся". С начала года в 19 раз сократилось количество фактов незаконного привлечения к уголовной ответственности, по реабилитирующим основаниям прекращено всего 3 уголовных дела. И, заметьте, этих показателей мы достигли при той же численности штата, а нас не так много, всего чуть более 3000 человек, из которых только 1600 оперативно-следственные работники. Мы просто изменили менеджмент и правильно расставили ориентиры. Это наша работа, и мы будем ее продолжать и еще раз подчеркну: мы - вне политики!

Алексей БАНЦИКИН. Астана